Флибустьер

«Этой женщине никто не поможет, - поклялся про себя Дункан, когда страх, горький, как желчь, хлынул в его душу, - когда она попадет в мои руки!» Пока же он мог только надеяться, что рыцарская учтивость, которую так любят приписывать себе англичане, возьмет верх и «Нортумберленд» подойдет вплотную к «Франческе».

- Держитесь! - прогудел в рупор английский капитан, верный традициям. - Помощь идет!

Дункан обнажил шпагу, когда неуклюжий корабль-тюрьма начал приближаться. «Франческа» еще больше накренилась с громким скрежещущим стоном шпангоутов, дрожью отозвавшимися в его душе, и он увидел, что Фиби выпустила поручень и заскользила по палубе, размахивая руками. Дункан поймал ее свободной рукой и прижал к груди.

- Ты, - прошептал он ей на ухо, - даже не представляешь себе, в какую беду попала.

- Ты тоже, - ответила она, чуть-чуть задыхаясь.

- Держись за что-нибудь, - приказал Дункан, - и не путайся под ногами, пока бой не кончится.

- Да, милый, - пообещала Фиби сладким голосом, обернувшись к нему и хлопая ресницами. - Ты же знаешь, что мне и в голову не придет ослушаться тебя.

«Нортумберленд» подошел вплотную; времени, чтобы придушить ее, у Дункана не было. Вместо этого он на секунду прижал ее к себе и бросился в бой.

Бой был долгим и кровопролитным, и англичане, как всегда, отчаянно сопротивлялись. Клинок Дункана скрестился со шпагой английского капитана, высекая голубые искры. Вокруг него кипела битва, люди сражались с отчаянной решительностью, которая не давала боевому духу угаснуть за четыре года войны. В какой-то момент, когда Дункан обернулся, ища глазами Фиби, на него набросился новый противник и нанес ему глубокую рану в правое плечо.

Дункан знал, что боль он почувствует позже, если ему повезет и он останется в живых. Сейчас для него ничего не существовало, кроме дыма, крови и блеска клинков. Он слышал крики своих людей и англичан, ужасный визг шпангоутов «Франчески», заваливающейся на бок.

Фиби! Осталась ли она на борту обреченного судна, или перебралась на «Нортумберленд», оказавшись в гуще битвы?

Дункан стал пробиваться по палубе, работая шпагой и бросая взгляды налево и направо, когда мог это позволить себе, в отчаянии ища жену. Он нигде не замечал ее даже краем глаза и с ужасом представлял, что с ней могло случиться, но не терял надежды. Фиби сделает все что нужно, чтобы остаться в живых, ради их ребенка и самой себя. Такой уж она была женщиной.

Он чувствовал, как «Франческа» переворачивается за его спиной, как будто она была частью его души, продолжением его тела. Взмокший от пота, задыхаясь в едком дыму пушечных и мушкетных выстрелов и горящего груза, Дункан делал только то, что ему оставалось делать, продолжал сражаться.

«Нортумберленд» был скорее транспортным судном, чем военным кораблем, и в битве, наконец, произошел перелом в пользу восставших. Когда были разбиты опытные солдаты, сопровождавшие корабль на случай нападения Дункана и его головорезов, сопротивление могла оказывать только команда. Но это были моряки, а не бойцы, и им оставалось защищаться только бочарной клепкой и ручками от швабр. Один за другим, по двое и по трое, они понимали бесполезность сопротивления и сдавались.

Дункан опустил шпагу как раз вовремя, чтобы обернуться и увидеть, как «Франческа» ложится на воду, словно кит, поворачивающийся брюхом вверх. Он заметил проходящего мимо Бидла и поймал его окровавленной рукой за потертый рукав.

- Где моя жена? - спросил он хриплым голосом.

- Внизу, - сказал Бидл, бросив взгляд на тонущий корабль Дункана. - Она жива и невредима, отправилась на поиски вашего отца и брата, чтобы узнать, не нужна ли им помощь. Давайте-ка, взглянем на ваше плечо, если только найдем его под слоем крови...

Но Дункан вырвался из рук товарища.

- Потом, - бросил он, хотя Бидл не услышал его, потому что к тому моменту, как слова слетели с его губ, Дункан уже повернулся и направился к трапу, ведущему на нижнюю палубу.

По пути он встретил нескольких своих людей; каждый пытался задержать его, и каждого он отшвыривал. Он нашел трюм, в котором держали пленников, и остановился на пороге, ужаснувшись царившей здесь вони и ничего не видя в полумраке.

Фигуру Фиби, слегка округлившуюся, Дункан узнал сразу. Он видел, что она невредима, крови на ней не видно, и облегчение было так велико, что он зашатался в дверном проеме и едва прохрипел ее имя.

Фиби обернулась и посмотрела на него грязный бледный овал лица во тьме.

- Сюда, Дункан, - сказала она. - Быстро!

Он переступил через лежащие тела людей, не зная и не интересуясь, живы они или мертвы, и остановился рядом с ней. Она стояла на коленях на грязных, усыпанных соломой досках нижней палубы, держа в объятиях какого-то человека. Дункан опустился на колени, узнав своего отца. Рядом смутно виднелась фигура Лукаса, грязного и изможденного.

Джон Рурк улыбнулся Дункану, прижимая одну руку к впалой груди, как будто силой воли заставлял биться свое сердце.