Флибустьер

Филиппа опустила голову, но в ее глазах горели озорные искры.

- Прости, мама, - пробормотала она, а Фиби пожалела, что придумала такую эффектную сказку: того и гляди нарвешься на новые неприятности.

Фиби сделала мысленно заметку никогда не говорить «Великие Зевс и Аполлон», хотя едва ли ей угрожала такая опасность, и сказала скромно:

- В общем-то, я не была монахиней. Понимаете, я не давала обета.

- Не нужно ничего объяснять, - заметила миссис Рурк, когда чернокожая женщина, видимо Марва, появилась с подносом. Вслед за ней две служанки притащили тяжелую медную ванну.

Марва, тощая, жилистая, и излучающая врожденное достоинство, осторожно поставила поднос на колени Фиби.

- Бедняжка, - сказала она, поцокав языком. Затем повернулась, покачав седой головой, и выплыла из комнаты. Миссис Рурк и Филиппа тоже ушли, проследив, чтобы ванна была поставлена у очага.

Пока оставшаяся служанка разжигала огонь, Фиби проглотила плантаторский завтрак из колбасы, горячих булочек, пропитанных сиропом, яиц и жареной картошки - жирные колории, будь они прокляты. Но она была голодна, и ее организму требовались силы.

Когда она закончила завтрак, поднос был унесен, и явились слуги с ведрами горячей воды. Фиби разделась и опустилась в ванну в то же мгновение, как за последним слугой закрылась дверь. Она была на седьмом небе, погрузившись в воду до подбородка, ощущая блаженство. Горячая ванна может заставить позабыть о тысяче мелких несчастий, подумала она, улыбаясь. Сейчас она снова стала той Фиби, какой была раньше.

Фиби блаженствовала почти час, судя по часам на камине. Затем, поскольку вода остывала, намылилась с ног до головы сладко пахнущим мылом, оставленным одной из служанок. Она уже вылезла из ванны и завернулась в полотенце, большое и мягкое, как одеяло, когда в дверь тихо постучали.

- Фиби? - позвал знакомый женский голос. - Это я, Филиппа!

- Входите, - отозвалась Фиби с печальной полуулыбкой. Рано или поздно это должно случиться.

Вошла Филиппа, неся в руках охапку пышных кружевных одеяний.

- Я принесла вам панталоны, корсаж и нижние юбки. Матушка почистила и вывесила проветриться васильковое платье, Марва принесет его через пару минут. Оно пойдет к вашим голубым глазам.

Фиби с благодарностью взяла белье и зашла за изящную раскрашенную ширму, чтобы одеться. Часть ее существа ждала прибытия Дункана, надеясь услышать его шаги в коридоре у дверей комнаты.

- Я так рада, что вы приехали в Трою, - сказала Филиппа.

- Троя? - Фиби намеренно говорила радостным, веселым голосом, хотя тревога уже закрадывалась в ее сердце. Может быть, англичане схватили ее мужа и он уже повешен как преступник!

- Так называется наша плантация, - живо объяснила Филиппа. - Неудивительно, что Дункан не говорил вам. Они с Лукасом считают, что это глупое название.

Фиби, улыбаясь, вышла из-за ширмы.

- А как вы думаете?

Казалось, что Филиппа слегка удивлена ее вопросом.

- Оно такое чудесное и поэтичное! - призналась она. Филиппа сидела на подушечке около потухающего огня, сплетя пальцы. - Это название выбрала моя бабушка, Дженни Поландер Рурк, когда приехала сюда, чтобы выйти замуж за моего деда, лет шестьдесят назад. Она любила греческую классику.

У юной невесты был странный вкус, если вспомнить, что знаменитый город в конце концов погиб. Может быть, Дженни Рурк предвидела, что такой же конец постигнет плантацию мужа, она будет захвачена врагами, сожжена дотла и останется только в легендах? Фиби вспомнила все, что знала об истории страны, и на ее сердце, как тень черного ангела, легло легкое беспокойство. Даже если этот большой дом переживет революцию, а до конца войны осталось еще четыре года, если она хорошо помнит историю, впереди лежала Гражданская война.

«Но до нее осталось почти сто лет», - напомнила себе Фиби. Источник этих страхов в переизбытке гормонов, вызванном ее беременностью, плюс тревога за безопасность Дункана. Свежий воздух и солнце вот что ей нужно.

- Фиби? Только встревоженный оклик Филиппы заставил Фиби вспомнить, что она оставила последнюю реплику без ответа, размышляя о гормонах, Дункане и судьбе Трои.

- Простите, - сказала она со смешком. - Я в последнее время жила в таком напряжении, что стала рассеянной.

Улыбка Филиппы была такой же задумчивой, как у ее братьев.

- Легко поверить, - кивнула она. - Вчера еще вы были монахиней, сегодня женой моего брата. Тут кто угодно станет рассеянным.

- Да, - согласилась Фиби с мягкой улыбкой.

Затем в дверь снова постучали, и появилась миссис Рурк, неся обещанное синее платье, перекинутое через изящную руку.

- Весьма надеюсь, что ты не утомила нашу гостью болтовней, - с нежностью сказала мать дочери. - Я уверена, что Фиби за последнее время слишком многое пережила, чтобы ее хватило еще и на твои допросы. Ну вот давайте посмотрим, подойдет ли вам платье.

Филиппа слегка надулась, опершись подбородком о ладонь. Ее мать помогла Фиби надеть синее платье, которое настолько подходило ей, как будто было сшито специально для нее.