Флибустьер

- Но мы же не можем везти ее в Штаты... колонии, я хочу сказать, - возразила Фиби с пылающим лицом, потому что, как ни странно, она, в самом деле, забыла, что Куинстаун не такой порт, куда Дункан может приплыть с развевающимися флагами и под звуки фанфар. Но, с другой стороны, Чарльстон ничуть не лучше, а он ведь направляется прямо туда.

На краю ее сознания цеплялось что-то еще, какая-то неясная, но неотложная забота, но Фиби не могла уловить ее в своем одурманенном состоянии. Она понизила голос до шепота:

- Симона - чернокожая.

- Да, - сухо ответил Дункан. - Я это уже выяснил.

Фиби шлепнула его по плечу достаточно сильно, чтобы передать свое раздражение.

- Дункан, ты не можешь везти эту женщину, девушку туда, где ее могут продать в рабство!

- Да, - сказал он. - Но она сама решилась на это плавание, я ее не заставлял. Я не стану рисковать жизнями своей жены и команды...

Она приложила палец к его губам.

- Тебе не надо этого делать, - заметила она рассудительно. - Можешь отправить Симону на берег в ялике, когда мы подойдем к Куинстауну. После этого она сама о себе позаботится.

Дункан снова напустил на лицо непроницаемое выражение.

- Это разрушит иллюзию, будто я не знаю, что она путешествует в трюме, не так ли? Боже милосердный, Фиби, все это так сложно, так по-женски! Гораздо проще сказать девчонке, что я все знаю, и что ей не нужно прятаться в трюме, как крысе, питаясь объедками. Мы отправим ее на берег завтра вечером мои друзья переправят ее на большой остров.

Фиби терпеливо ждала, когда он закончит.

- Это хорошая идея, - согласилась она. - Я имею в виду вторую часть, про твоих друзей, которые доставят Симону в Куинстаун. Но до завтрашнего вечера, мой супруг, ты должен оставить все как есть. Когда настанет время отправлять ее на берег, скажи мне, и я все устрою.

- Каким образом?

- Не знаю, но у меня есть целые сутки, чтобы придумать что-нибудь.

Дункан выругался про себя и спрыгнул с койки, чтобы привести себя в порядок. Он по-прежнему был капитаном корабля, в конце концов, и не мог проводить все время в своей каюте, занимаясь любовью с женой. «Тем хуже», - подумала Фиби. Он действительно был само загляденье: мускулистый, загорелый, с длинными, слегка растрепанными волосами даже следы от хлыста на его спине не портили физического совершенства человека по имени Дункан Рурк.

Пират. Патриот. Будущий отец.

Фиби улыбнулась, вспомнив о своей тайне. Она не скажет Дункану про ребенка, пока не будет уверена в беременности. А поскольку месячные у нее никогда не отличались регулярностью, ей понадобится некоторое время, чтобы узнать наверняка.

Когда Дункан привел себя в приличный вид, наклонившись над койкой, поцеловал Фиби в лоб и вышел из каюты, она встала, обтерлась мокрой губкой и надела платье женщины, погибшей при кораблекрушении.

- Он знает! - бросила Симона обвинение, когда во время ужина Фиби появилась в трюме, принеся тарелку с горячей едой, вилку и кувшин со свежим кофе последнее было роскошью, доступной только контрабандистам и пиратам. - Ты все рассказала Дункану про меня!

Фиби осторожно поставила тарелку и кувшин на ящик и аккуратно положила вилку рядом с тарелкой, как будто накрывала стол для праздничного обеда.

- Я ничего ему не говорила, - объявила она дрожащим, но искренним голосом. - Разве что косвенно.

- Косвенно? - многозначительно повторила Симона, но взяла вилку и принялась за еду.

- Должно быть, тебе не терпится погулять, - сказала Фиби. - А как ты ходишь в уборную? Тут есть ночной горшок?

Симона отказалась отвечать и лишь бросала огненные взгляды на своего невольного тюремщика, пережевывая пищу.

Фиби не выдержала:

- Ну да, да, Дункан знает, что ты здесь! Он спросил меня кого я прячу в трюме, и я ответила, что не скажу, потому что обещала молчать. - Симона бросала на нее еще более яростные взгляды, и белки ее глаз блестели в сумраке. - Я не могла лгать ему! - крикнула Фиби. - Я люблю этого человека, а ложь и любовь несовместимы.

Симона молчала так долго, что Фиби уже собралась уходить, когда та заговорила.

- Я не могу показаться ему на глаза, - сказала она. - И команде тоже.

- Ну и не показывайся, - ответила Фиби. - Завтра вечером Дункан отправит тебя на берег в ялике. Он сказал, что кто-нибудь доставит тебя в Куинстаун в целости и сохранности.

Глаза Симоны заблестели от слез, но у Фиби хватило ума не выказывать жалости. Перед ней была женщина не менее гордая, чем сама Фиби, а она понимала, что значит страдать от тех ран, от которых страдала Симона, и крепко держаться за свое достоинство, когда кажется, что больше ничего у тебя не осталось.

Фиби направилась, было к двери, но остановилась перед ней, не оглядываясь на женщину, которая могла бы при иных обстоятельствах стать ее подругой. Вопрос, ответ на который ей необходимо было знать, наконец, всплыл на поверхность.

- Ты выдашь англичанам Дункана и всех нас, когда окажешься в Куинстауне?