Флетч и Мокси

– Через несколько часов к тебе подъедет Джон Мид, актер, и принесет бумагу, подписанную Мокси, согласно которой тебе предоставляется право ознакомится с ее финансовыми документами в конторе Стива Питермана. – Далее Флетч коротко обрисовал ситуацию: Стива Питермана убили ударом ножа в спину прямо на съемочной площадке, когда он сидел рядом с Мокси, Мокси тревожится из-за своих финансов, которыми распоряжался Питерман, опасается, что их состояние может оказаться столь плачевным, что в глазах правосудия может послужить мотивом для убийства. – Ты это сделаешь, Марти? Как ты понимаешь, речь может зайти о смертном приговоре или пожизненном заключении, – Флетч помолчал, раздумывая, все ли он сообщил Марти или что-то упустил. – И еще, дело срочное. Джон Мид согласился слетать в Нью-Йорк, чтобы передать тебе разрешение, подписанное Мокси. Он сейчас выезжает. Я предполагаю, что полицию тоже заинтересуют эти документы. Наверное, они уже обратились в суд, чтобы получить к ним доступ.

Вновь Флетч замолчал, но на этот раз решил, что более ему добавить нечего.

– Как ты думаешь, Марти, сколько нужно времени, чтобы понять, что Питерман использовал деньги Мокси для себя?

– Возможно, несколько часов. А может, и пару месяцев.

– Одного взгляда будет недостаточно?

– Разумеется, нет.

– Ты это сделаешь, Марти?

– Я найду себе помощников.

– Спасибо. Позвони, как только что-нибудь прояснится.

Флетч продиктовал Марти телефон Голубого дома.

Флетч вставал из-за стола в маленьком кабинете-библиотеке Голубого дома, когда зазвонил телефон.

– Buena <Добрый день. (исп.)>, – сказал он в трубку. – Casa Azul <Голубой дом. (исп.)>.

– Флетч!

– No 'sta 'qui <Такого тут нет. (исп.)>.

– Я знаю, что это ты. Только посмей положить трубку. Я отверну тебе голову.

– Тед? – воскликнул Флетч. – Тед Стилл? Как хорошо, что вы нашли время позвонить домой.

– Я хочу...

– Я знаю. Как настоящий хозяин, вы хотите узнать, всем ли мы довольны, всего ли нам хватает... полотенец в ванной, чистых простыней на кроватях, кофе в буфете...

– Заткнись.

– Лопесы – изумительные люди. Они так радушно приняли нас.

– Я хочу...

– Держу пари, вы хотите сказать мне, что один из моих четвероногих мешков с дерьмом победил в очередном заезде.

– Флетчер!

– Сколько я выиграл на этот раз? Два доллара и тридцать пять центов?

– Флетчер, я хочу, чтобы ты убрался из моего дома и убрался немедленно.

– Тед, да вы, похоже, говорите серьезно.

– Еще как серьезно! Чтоб через час и духа твоего не было!

– Тед, я сделал что-то не так? Перерасходовал горячую воду? Не знал, что она тут в дефиците.

– Что ты несешь, Флетчер? Я видел по Ти-би-эс, что ты устроил в Голубом доме. В моем доме! Фриззлевит сказал, что он слышал об этом в утреннем выпуске новостей, но я ему не поверил. Ты же говорил, что хочешь пожить несколько дней в тишине и покое.

– Для того я и приехал сюда. Сбросить напряжение. У владельца скаковых лошадей легкой жизни не бывает.

– Мокси Муни! О Боже!

– Сейчас спит в вашей постели. Как там ваш «молодец»? Не зашевелился в штанах?

– Фредерик Муни!

– Заказывайте бронзовую табличку на входную дверь. «Муни, Фреде...»

– Выгони их из моего дома!

– Но почему, Тед? Их пребывание здесь наверняка увеличит стоимость дома, если вы захотите его продать. Как минимум, на двенадцать тысяч долларов.

– Флетчер, благодаря тебе в моем доме поселились подозреваемые в убийстве.

– А, вот вы о чем.

– Об этом.

– Это ерунда.

– Что? Ерунда?

– Конечно, вам следовало бы побыть с нами. Если вам хватит денег снять комнату. Тут Эдит Хоуэлл. Джон Мид. Правда, сейчас он ненадолго отъехал. Джерри Литтлфорд. Сай Коллер. Джефф Маккензи.

– Ты превратил мой дом в отель для подозреваемых в убийстве! Скрывающихся от правосудия!

– Тед, ну почему вы воспринимаете происходящее, как личную обиду? Должны же они где-то скрываться.

– Только не в моем доме, черт побери. Я хочу, чтобы ты и вся эта банда знаменитостей покинули Голубой дом. В течение часа.

– Нет.

– Нет? Что это значит?

– Вы упустили одну деталь, Тед.

– Я ничего не упускаю.

– Вы забыли, что я не просто поселился в вашем доме. Я его снял. Если б я въехал сюда, получив ваше дозволение пожить здесь день-другой, разумеется, у меня не было бы иного выхода, как уступить вашим желаниям. Но, заплатив ренту, я приобрел определенные права...

– Ничего ты не заплатил. Чека у меня нет.

– Нет? Очень уж нерасторопная у нас почта.

– Сделка несовершенна. Чек я не получил. И тебе нечем доказать, что ты послал его мне.

– Но, Тед, я же в Голубом доме. Это что-то да доказывает.

– Это означает, что ты – мой гость. И я вышвыриваю тебя вон.

– Разве так обращаются с гостями?

– Я не получил денег и за корм.

– Их привезут. Десятицентовиками и четвертаками. На грузовике.

– Флетчер, слушай меня внимательно. Я позволил тебе пожить в Голубом доме...

– За бешеные деньги.

– Я вообще не хотел его сдавать. Ты не говорил, что собираешься поселить в нем скрывающихся от правосудия!

– Откровенно говоря, таких намерений у меня не было.

– Это мой дом. Мой. Я не хочу, чтобы его фотографии появились на первых страницах полицейских газет и скандальных журналов.