Флетч & Co

— Сначала лучше плыть вверх по течению, — посоветовала Джинни. — Особенно если предполагается пикник.

В бикини и кроссовках, она сидела на носу каноэ, глядя на Скайлара. Рюкзак лежал у ее ног.

— Хорошо. — Оттолкнувшись от берега, Скайлар ступил в каноэ. — Хотя я это и так знал.

— Я покажу тебе Причуду. Мое любимое место. В миле или двух вверх по течению. А потом мы отправимся в мое самое любимое место, на крохотный островок, где и устроим пикник.

Отгребая от скалистого, заваленного бревнами берега, Скайлар оглянулся, чтобы посмотреть на странное овальное сооружение, частью построенное на берегу, частью над водой.

Стены первого этажа чуть ли не полностью изготовили из стекла. Зато на втором этаже маленькие круглые окна напоминали иллюминаторы. И в крыше было что-то от корабля.

— Это наш рыбачий домик, — пояснила Джинни. — Папа перестроил его несколько лет назад. Теперь сдает его в аренду.

— Вам нужна плата за аренду?

— Его можно было или сдать в аренду, или снести. Не знаю. Может, он думал, что тут начнут жить наши молодые, если поженятся, Джон и Джонеси или Колдер и Том.

— Или Джинни и…

— Не будь ты моим кузеном, я бы сказала ты.

— Ты в меня влюбилась?

— Именно так. — Прищурившись, она смотрела на Скайлара, в шортах и кроссовках. — Ты могучий, пышущий здоровьем зверь, Скайлар.

— Так и есть. Я — зверь. И реву на полную луну. А-а-а-а-а!

— Совершенно верно. Женщина должна терпеть от мужчины все, что угодно, особенно если случается такое лишь раз в месяц. А мужчина — от женщины, так?

— В большую часть месяцев, да.

— Синяя луна, — пропела Джинни.

— Откуда ты знаешь эту песню?

— Папа иногда ставит на проигрыватель старые пластинки.

— Правда?

— Тебя это удивляет?

Скайлар развернул каноэ против течения.

— Не могу представить себе, как дядя Уэйн делает что-то… что-то такое… ну, не знаю… к примеру, слушает музыку.

— Ты думаешь, он холоден, как рыба? Многие так думают.

— Я этого не говорил.

— Приходи к нам на ужин в какой-нибудь четверг. У слуг это выходной день, до полуночи. Поэтому по четвергам у нас семейные вечера. Без слуг и посторонних папа расслабляется. Особенно после операции на сердце.

— Твоему отцу делали операцию на сердце? Когда?

— Вскоре после возвращения Джона. В конце июня, в июле. Так что все лето он не работал.

— Никто нам ничего не сказал.

— С какой стати?

— Мы же близкие родственники.

Конечно. Твои родители послали бы отцу горшок с цветами, а моя мать написала бы им благодарственное письмо… С прибылью остались бы только цветочники, телеграф и почтовая служба.

— Не очень-то ты сентиментальна, Джинни.

— Так или иначе, в четверг вечером, если все идет как обычно, папа разговаривает с нами не как со своими подчиненными. Иногда он нас даже слушает. Иногда в его речи появляется южный акцент. Иногда он слушает музыку. Случалось, даю честное слово, он даже танцевал с мамой. Правда, не в последнее время.

— И ты знаешь, что такое синяя луна.

— Ты думаешь, что все янки глупы?

— Стараюсь так не думать.

— Твою подружку убили этим летом?

— Вот об этом я тем более стараюсь не думать.

— Извини. Джон не мог упоминать про другую девушку, с которой ты вырос и…

— Пожалуйста!

— Ладно. Итак… — Джинни опустила пальчики одной руки в воду. — Несмотря на мою неистовую и страстную любовь к тебе, полагаю, моим первым мужем будет Алекс Броудбент.

— Кто такой Алекс Броудбент? Сексапильный тридцатидвухлетний киноактер, который все играет подростков?

Джинни улыбнулась.

— Нет. Он живет в рыбачьем домике, со своей женой. Днем и ночью к нему приходит множество людей. Интересных людей. Артисты. Музыканты, писатели, художники, фотографы, иногда политики. Моя мама называет их «Алексова флотилия». Он — критик в бостонской газете.

— И что он критикует?

— Музыку, книги, кино, искусство. Политику.

— Он во всем этом хорошо разбирается?

— Никто еще не сказал, что не разбирается. Дело в том, что его колонка приносит пользу. Он решает проблемы. Всех слушает, пишет о том, что ему говорят, потом вносит предложение, или задает очевидный вопрос, или находит какое-то другое решение.

— И люди реагируют?

— Будь уверен. Дают деньги на добрые дела. Принимают законы.

— Почему? Почему они должны ему верить?

— Потому что в основе написанного лежит здравый смысл. Он может быть очень остроумным, но никогда не высмеивает кого-либо ради красного словца. И потом, все знают, что он не использовал эти деньги и власть себе во благо. Или ради того, чтобы отомстить. Так, во всяком случае, говорит папа.

— Твой отец его уважает?

— Именно поэтому Алекс живет в нашем рыбачьем домике. Я думаю, своей колонкой он много денег не зарабатывает.

Скайлар улыбнулся. Значит, одному человеку, моему дяде, Уэйну Уитфилду, удалось купить Алекса Броудбента.

— Сколько ему лет?

— Чуть больше тридцати.

— Вроде бы ты сказала, что у мистера Броудбента есть жена? Как же ты собираешься выйти за него замуж?