Флейта Кришны

По этой причине я хочу сказать, что Рамана Махарши и Кришнамурти гораздо более честные. Они не ищут поддержку в Ведах и нигде в другом месте. Их честность заключается в том, что они готовы принять ответственность в случае собственной ошибки. Они не предают эту ответственность кому-то другому, например, Ведам. Их честность заключается в том, что когда вы обнаруживаете что-то истинное, какую-то истину, вы говорите ее, несмотря на то, что весь мир может выступать против нее, и только тогда потомки смогут действительно понять, истинно ли то, что вы говорите. Но до недавнего времени в мире философских идей и концепций существовала полная запутанность. С моей точки зрения, философии Индии не смогла быть честной до кона, она не смогла раскрыть себя Западу. Если Сократ говорит что-то, он говорит это согласно своему собственному мнению. Он не пытается подогнать себя под своих предшественников. Подобным образом, если Кант и Витгенштейн говорят что-то, они говорят что-то от себя, они не пытаются опереться на авторитет Сократа и кого-то другого. Западные философы в этом смысле более честные, чем наши философы, и благодаря этой честности мышления наука родилась на Западе. Наука — это ребенок такой честности. На самом деле, наука не может родиться у нечестного человека, это невозможно. Это не может быть следствием нечестного мышления. И поэтому Индия не смогла создать науку, потому что мы стали жертвами такой нечестности, которая очень глубоко укоренилась в индийском мышлении. У нас в стране очень трудно понять, кто что говорит. Каждый ссылается на писания, каждый ссылается на авторитеты, каждый цитирует чей-то чужой голос.

Опыт Ауробиндо зависит от Вед, но так ли это на самом деле? Он ссылается на Веды просто из-за чувства неполноценности, и это показывает не его глубину, это только говорит о том, что если бы то, что он говорил, было истинно, он бы не стал искать поддержки этому. Это говорит об эфемерности его идей.

Умы Индии находятся под глубоким влиянием Вед, Упанишад и Гиты. Умы Индии очень сильно обусловлены Махавирой и Буддой. Индийский ум находится в заключении у традиции. Мы можем признать любого, кто говорит что-то, ссылаясь на авторитет Вед и Дхаммапады, но нас не волнует тщательное исследование, независимое исследование того, что он предлагает, выдавая за свой собственный гений. Мы слепо принимаем все, что говорится под прикрытием Вед.

Но вопрос таков: для чего одевать все в обложку Вед? Разве истина нуждается в обложке? Если я обнаружил какую-то истину, я выскажу ее простыми словами, и я также скажу, что если Веды смотрят так же, как смотрю я, то они правы, но если они смотрят по-другому, то они ошибаются. Мое восприятие истины самоочевидно. Оно достаточно само по себе. Я не считаю, что я буду правым или неправым в том случае, если мои воззрения совпадают с воззрением Вед. Что касается меня, то Веды должны соответствовать моим воззрениям, если я уверен в истине.

Если кто-то приходит ко мне и говорит мне, что то, что я говорю, отличается от Махавиры, от того, что говорит Махавира, я скажу ему, что Махавира ошибается. В конце концов, я даже не уверен, действительно ли говорил Махавира то, что ему приписывают, но я уверен в том, что говорю я, и поэтому даже если весь мир будет говорить мне, что я ошибаюсь, я буду утверждать, что весь мир ошибается просто потому, что я вижу это очевидным. Я могу быть свидетелем своего собственного восприятия, я не могу быть свидетелем восприятия других.

Но это очень просто и удобный способ выставить себя на правильное место. Если вы воспринимаете истину напрямую, сами и говорите о ней точно так, как вы ее видите. Истории потребуются тысячи лет для того, чтобы сделать выбор, нашли вы или нет что-то истинное. Но если вы наденете обложку Вед, вы используете дешевый трюк и обретаете мгновенное признание, потому что вы говорите то же самое, что говорят Веды, и вы становитесь правыми или неправыми на основе этих древних писаний. Это очень простой трюк, и очень грязный трюк.

Мне бы хотелось объяснить вам это при помощи истории.

Однажды она посетила Китай и привезла оттуда пепельницу. Потом она решила выкрасить свою комнату в цвет этой пепельницы. Она пригласила самого известного художника страны с этой целью, никто не мог подобрать в точности тот цвет, которым была выкрашена пепельница, потому что она включала в себя особые китайские вещества, которые нигде невозможно было достать во Франции. Поэтому все его усилия провалились. Она приглашала множество известных художников, но они также не могли этого добиться. Потом пришел художник, который сказал, что он выполнит эту работу при условии, что никто не должен входить в комнату в течение месяца, в течение которого он собирался выполнять эту работу. Графиня согласилась с его условием, и этот человек начал трудиться.