Флейта и ветер

– Это я… – глухо прорычал за спиной Деня.

Голос был совершенно нечеловеческий. Так говорила бы большая собака, если бы могла говорить. Или даже не собака… Труп, из которого медленно выходит воздух.

Девушка резко повернулась и попятилась вдоль стены.

– День, что с тобой? Э… У тебя крыша, что ли, поехала?

Наверно вампир попытался ответить. Долгий утробный рык. Злой.

Девушка не выдержала, выставила руки и зажмурившись завизжала.

Деня коротко рыкнул, сплюнул кровавой слюной и сделал несколько вдохов. Когти царапнули пол.

– Тихо. Люди. Внизу. – гораздо более внятно остановил он ее.

Фели осторожно открыла глаза, остатки визга замерли на губах.

С каждой секундой Денис становился все больше похож на человека – сначала в глазах угас огонь, потом стали задвигаться клыки. Он даже попробовал улыбнуться. Девушка вздрогнула.

Вампир встал и брезгливо отбросил дохлую крысу. Фели не стала приглядываться, но заметила в углу небольшую кучку мохнатых тушек. Последняя крыса дернулась последний раз и замерла.

Фели снова почувствовала подступающую тошноту. Деня заметил гримасу.

– Неприятно? – жестко спросил он. – А я только так и живу. Кислород, понимаешь? Я так дышу. Вы легкими, я желудком. Один вдох в сутки. Подумай, как бы ты стала его ценить. Один вдох в сутки… Есть ли разница, пахнет он крысами или нет? Конечно – первая группа человеческой крови, это как воздух в сосновом бору на берегу моря. Крысиная – как запах дерьма в душном подвале. Но подумай – один вдох в сутки. Хотя дикие вампиры делают это гораздо чаще. Вволю. А я не могу. Так что ты меня извини.

– Это ты меня извини! – искренне выдохнула девушка. – Это у меня так… Само. Рефлекс. Я про тебя ничего плохого…

– Ладно, я знаю. Эту кучу я ночью уберу. Кошки дворовые доедят. А у тебя что в пакете?

– Не знаю. – честно ответила Фели. – Один урод на машине по нему проехал. Хотя я сама виновата. Ухватила кусок и забыла про все на свете. Этот мужик меня чуть не сбил, обругал, а потом еще по пакету. Колесами.

Деня поднял пакет и заглянул внутрь.

– Это была курица?

– Ну… Типа. Копченая. И булка хлеба.

– А, это хлеб… Понятно. В сметане, что ли? Хотя нет, это кажется был кефир.

Он достал изнутри картонный обрывок с зеленой надписью «Кеф».

– Ты меня напугал… – шепнула девушка и закашлялась. – Я тебя таким никогда не видела.

– Извини. – Деня вытер ладонь о штанину. – Это я охочусь. Так удобнее. Жрать захотелось немыслимо. Думал окоченею совсем, чуть сдуру на крышу не вылез за голубями. А около окна так светом пришпарило, что я до этой тени летел через весь чердак. Здорово пожгло, разве что из задницы дым не валил.

Он протянул руку – кожа вздулась буграми шрамов. Фели осторожно шагнула навстречу.

– Медленно как заживает… – тихо сказала она. – Кефиром надо помазать.

В голосе жалость.

– Это тебе бы от солнца кефир помог. – усмехнулся вампир. – Ладно, это ведь не лептонная пуля. Заживет. Зато здесь крысы в диване живут в больших количествах. Видела? А они ведь млекопитающие. Кровь – дрянь, конечно… Куда ей до человеческой! Но мозги и мускулатуру прочищает. Короче, я тут поохотился. Чуть-чуть.

Фели вздохнула.

– Дай сюда… – забрала она пакет.

При ближайшем рассмотрении все оказалось не так ужасно. Курица, понятное дело, стала плоской, но это не должно было сильно отразиться на ее вкусовых качествах. На голодный желудок нет разницы – курица или куриный фарш.

Сырки вообще не пострадали. Оба. А вот хлебу досталось. Одна половина булки была не тронута, зато другая хранила четкий рисунок протектора.

Углубления заполнял кефир. Он вообще заполнял все, до чего позволяла добраться его текучесть.

– Лучше б я его не брала! – Фели хмуро присела на корточки и извлекла остатки пустой упаковки.

Она достала из-за пояса газету, постелила на досках, подальше от крыс и нырнула в пакет руками.

Курица, сырки, хлеб. Все на газету.

Горловину пакета узлом. Не вытечет.

Курица под кефиром оказалась прекрасна. Точнее ее вкус не имел значения. Это была еда. Остальное второстепенно.

Фели жевала, глотала, снова жевала и снова отламывала куски. В глазах немного потемнело. Мир как-то приостановился, утратил краски, детали, звуки. Все органы чувств сосредоточились во рту. Буквально все.

Желудок с рычанием кинулся перерабатывать пищу.

Фели даже подумала, что если продолжать так жевать, можно достигнуть оргазма. Хлеб еще оставался, но кончилось место в желудке. Больше втолкнуть в себя не было даже надежды.

Девушка выдохнула, достала из кармана платок и вытерла губы.

– Да, с кефиром я погорячилась. – грустно сказала она. – Явно он был лишним.

Теперь на газете лежали только крупные кости, фольга от сырков и остатки хлеба. Фели хотела все это свернуть комом, но взгляд зацепился за строчку в газете:

«И жмурики пропадают без вести».

– Деня! – выкрикнула она.

– Что там? – донеслось с другого конца чердака. – Я же пройти не могу. Свет.

– Сейчас… – Фели не задумываясь сбросила мусор с газеты. – Иду, иду.

Она прошла до границы света, дочитывая на ходу. Яркие пятна ползли по бумаге, высвечивая строчки: