Флавий Крисп

— Разоружить двенадцатый легион. Погрузить на корабли и вывести в море. Там утопить всех. Всех до единого. И знамя утопите вместе с легионом. Никто и никогда более не должен видеть «Белого Единорога».

Крисп провёл самую тяжёлую ночь в своей жизни. Собственная смерть его не страшила. Угнетал, разрывал душу выбор, который ему предстоял сделать. Как он мог выбрать между женой и сыном? Этот выбор стал для него наказание ужасным. Император сделал всё, чтобы он мучился до последнего мгновения своей жизни.

Когда за ним пришёл палач, он только и сказал:

— Передайте императору что я не могу выбрать. Пусть это решение останется на его совести!

Некоторое время спустя, в тронном зале появились два человека. Один из них нёс поднос накрытый покрывалом.

Покрывало слетело как только они приблизились к трону. Показалась окровавленная голова, а вслед за ней раздался голос:

— Голова Флавия Криспа!

Император увидев голову, весь почернел, затем вскочил и закричал:

— Прочь, прочь, я не хочу его видеть. Уберите его…

Вслед за этими словами, он едва ли не бегом бросился вон из зала. Императрица последовала за ним. Её лицо выражало торжество. Она добилась своей цели. Она отомстила. Оставалось сделать последнее — рассказать всё императору. Она должна была видеть его глаза, когда он узнает истину.

Глава 21

Месяц спустя, император гулял по саду в сопровождение Авсония. Он наслаждался окружающей красотой, при этом весьма внимательно прислушиваясь к словам своего спутника. Особенно его заинтересовала история о культе язычников которые едва не убили Авсония. Так, во всяком случае, показалось самому Авсонию. Хотя он должен был признаться, что при всём своём уме, никогда не мог понять, что именно добивается император.

Когда он решился задать этот вопрос, то услышал странный ответ:

— Спокойствия!

— И ты веришь, что христианство даст тебе это спокойствие? — осмелился задать новый вопрос Авсоний.

— Не важно во что верю я, — задумчиво ответил император, — значение имеет лишь вера народа. Он один всё решает. Но не все это понимают. Хороша христианская вера или плоха, уже не столь важно. Народ его выбрал.

Они верят церкви. Они верят своим Епископам. Пытаясь разрушить эту веру, мы сделаем хуже и им и себе.

Потому мы не говорим о самой вере. Мы говорим о двух половинах на которое разделилось христианство. С одной стороны те кто поддерживает Ария, с другой — те кто поддерживают епископа Александрийского. Надо понять где истина.

— Если ты, светлый царь, уже решил поддержать христиан, тогда тебе лучше выбрать Александра!

— Почему ты так думаешь? — спросил император у Авсония.

— Всё просто мой царь. Арий отрицает Христа, а именно на сыне Божьем и его бытие основана вся религия.

Отрицая Христа, они тем самым отрицают и саму веру. Если Арий победит, христианство обречено на гибель.

— Глубокие слова. Я о них подумаю, — после короткого молчания произнёс император, а потом добавил, — не уезжай из Византия. Очень скоро ты мне понадобишься для особенного дела.

Император ушёл оставив Авсония одного.

Миновав сад, он подошёл к маленькой калитке возле которой стоял страж с копьём. Он открыл дверь перед императором. Едва он вошёл, как перед ним возник Титаний, его личный телохранитель. Только лишь по едва уловимому жесту он понял желание императора. Спустя несколько мгновений появились сразу несколько человек вооружённых мечами и факелами. Окружив императора со всех сторон, они двинулись по длинному коридору. Достигнув конца, вся процессия свернула налево и подошла к основанию лестницы ведущей вниз.

Здесь один из стражей остался стеречь вход, а остальные вместе с императором стали спускаться по лестнице.

Когда она закончилась, показался ещё один коридор. Здесь повторилась предыдущая сцена. Один из стражей остался стеречь вход, а остальные пошли вперёд. Таки образом они миновали ещё несколько коридоров. Когда они подошли к железной двери, возле императора оставался лишь один Титаний. Он остался стеречь дверь а император вошёл внутрь. Пламя единственной свечи стоявшей на маленьком столике смутно освещала помещение в котором оказался император. Здесь не имелось почти ничего за исключением деревянной кровати на которой лежал изнеможённый мужчина. При виде императора он поднялся и с мукой в голосе спросил:

— Они мертвы?

Голос принадлежал…Криспу. Как ни странно, он всё ещё оставался в живых, хотя вся империя знала о его смерти.

Знали все, за исключением самого Криспа. И император решил первым делом известить его об этом.

— Но почему? — прошептал совершенно сбитый толку Крисп. — Для чего всё это?

— Ты слишком глуп дитя моё, — мягко и с улыбкой произнёс император, — иначе не стал бы задавать подобные вопросы. Или ты всерьёз полагал будто я смогу казнить твою жену и сына?

— Я думал, — только и мог пролепетать Крисп, но император его перебил.

— И ошибся. Я бы не поверил истории про персов даже если б не слышал весь разговор своими ушами.

— Как? — вскричал Крисп. — Ты не мог слышать!

— Ошибаешься, — возразил ему император, — и ты бы мог легко обо всём догадаться если б удосужился немного подумать.