Флавий Крисп

— Охрана… — Криспа словно озарило, — вот почему они пропустили.

— Вот теперь ты на правильном пути, — император одобрительно закивал головой, — я же приказал им оставить на время свой пост и хранить обо всём молчание. Так что, ты их наказал совершенно напрасно.

— Значит это был ты…я ничего не понимаю, — вынужден был признаться Крисп.

— Пойдём со мной и я тебе всё постараюсь объяснить!

Император вывел из темницы и взяв под руку, медленно направился по коридору. Крисп выглядел совершенно растерянным, и всё время бросал на отца вопросительные взгляды. Титаний шёл перед ними и освещал путь.

Таким образом, они проделали обратный путь с той ли разницей, что они не вышли обратно в сад а свернули в ещё один коридор и вошли в небольшую но очень уютную комнату с открытыми настежь окнами через которые проникал солнечный свет. В середине комнаты стояли два кресла. Становилось понятно, что император заранее готовился к этому разговору. Заметив приглашающий жест отца, Крисп занял одно из кресел. Сам император сел напротив и сразу же заговорил. Голос его звучал как всегда негромко и сосредоточенно. Сейчас перед Криспом находился тот человек, которого он знал и которого всегда любил. И он не мог не радоваться этому чувству.

— Выслушай меня со всем вниманием Крисп, и знай, что твоей семье как и тебе всё ещё угрожает серьёзная опасность. Я знал, что тебя собираются убить. И знал, с чьей помощью это будет сделано. Уросий…это он провёл убийцу в твой шатёр. Мы сумели его выследить после того, как Фауста предложила ему свою постель в обмен на твоё падение.

— Ты знал про Фаусту? — в который раз поразился Крисп.

— Это Рим, дитя моё, — выразительно ответил император, — ты понимаешь значение этого слова? Если тебе не известны тайны врагов — ты обречён. Знаешь ли ты, что восемь из десяти Римских императоров пали от руки наёмных убийц? Мне исполнилось тридцать два года, когда умер мой отец, правитель Бретани. До той поры я чувствовал себя слабым. Ведь я был одним из многих, кто мог бы претендовать на трон Западной империи. И не единственным кто мог получить право управлять Бретанией. Но лишь став её правителем, я осознал подлинную беспомощность своего положения. Семь императоров, включая хитрого Диоклетиана. Несколько десятков наследников. Племена варваров, различные сборища всякого рода язычников. И едва не все желали моей смерти.

— И тогда ты стал со всеми следить?

— Не за всеми, а за теми кто был или мог стать моим врагом, — поправил его император и сдвинув брови продолжал с глубокой сосредоточенностью рассказывать, — лишь предусмотрительность и осторожность спасали мою жизнь на протяжение всех этих двадцати лет. Тогда, в далёкой Бретани, я и не помышлял о том, чтобы стать императором Западной и Восточной империи. Иными словами говоря, сделать то, что казалось немыслимым и невозможным. Мне приходилось защищать свою жизнь. Не больше. Очень скоро я увидел пропасть грозившую поглотить всю империю. Постоянные междоусобные войны, восстания народа, жажда сената получить прежнее могущество, преторианцы — которые оставались грозной силой. И тому примером служит Диоклетиан, которого возвели из рабов в императоры. Ты понимаешь Крисп? Эти люди являлись угрозой в первую очередь для своей страны, ибо руководимые тщеславием и алчностью готовы были на всё. Осознавая эту истину, я и ввёл должность гражданского префекта. Отныне, в каждом городе появилась сила, которой не могли управлять Сенат и преторианцы. Это решение сделало их достаточно слабыми для того, чтобы я мог нанести решающий удар… преторианцы были распущены. Сенат — принуждён передать часть своих полномочий префектам, что благотворно сказалось на положении во всей империи. Появилась столь недостающая прежде связка: Сенат считался с префектом, префект же вынужден был считаться с народом. Народ стал единственным судьёй для Сената, а у меня появилась возможность понять насколько правильны те или иные решения, поскольку конечное решение оставалось только за мной.

Крисп не сводил восхищённого взгляда с отца. Шаг за шагом император открывал перед ним истоки своей мудрости.