Фламенко по-турецки

— Тогда все прекрасно, — подвела я итог. — Давайте завтракать, иначе я умру от голода прямо здесь на ваших глазах.

— А кто-то вчера собирался не есть целую неделю, — поддел меня Исмаил-бей.

— Ситуация изменилась, — деланно вздохнула я. — Знаете, Исмаил-бей, мне все время кажется, что это сон. Настолько все волшебно и нереально.

— Вы счастливы?

— Вы еще спрашиваете! Между прочим, до сих пор для меня существовало только одно четкое обозначение понятия «счастье». Это — когда я утром с наслаждением завтракаю. Значит, вчера все было прекрасно и в ближайшее время особых неприятностей не предвидится. Но, похоже, рамки расширились. И завтрак сегодня просто великолепен.

— Я очень рад, — просто ответил Исмаил-бей.

— На море уже поздно, понимаю, но я спала, как в раю. Какие планы на сегодня?

— А вы не хотите еще немного побыть в состоянии абсолютного счастья? — осведомился Исмаил-бей. — Планы, если вы не передумали со вчерашнего вечера, оптимизма могут не добавить.

— Вечно счастливыми могут быть только идиоты, — философски вздохнула я. — В вашем городе убили двух человек, чего, как вы говорите, не наблюдалось уже лет десять. Оба человека связаны только одним — какими-то бумагами, из-за которых идет охота. Поскольку косвенно я к этому все-таки причастна…

— Причастна к этому была Виктория, — перебил меня Исмаил-бей. — А сейчас передо мной Фэриде, которая может наплевать на все эти сложности и спокойно отдыхать.

— Вы же понимаете, что любопытства еще никто не отменял. Например, мне крайне любопытно, кто же поселился в снятой в том числе и для меня квартире.

— Поселился тот, кто ее арендовал, — усмехнулся Исмаил-бей. — Ваш бой-френд… хорошо, хорошо, бывший бой-френд все-таки осчастливил Кемер своим личным присутствием. Вчера вечером управляющий дал ему ключи. Интересно другое: он попросил два комплекта.

— Кому же предназначается второй? — изумилась я.

— Тому, кто приехал сегодня рано утром. И, судя по всему, собирается здесь провести как минимум неделю. Во всяком случае, сейчас они на пляже.

— Они?

— Мне крайне неприятно сообщать вам об этом, Фэриде, но приехала молодая дама, которая, судя по всему, находится с вашим… знакомым в довольно давних и близких отношениях. Видите ли, как человек предусмотрительный, я приказал поставить в этой квартире жучки, когда ее приводили в божеский вид. Так что мы можем слушать и писать все разговоры.

— И вы уже услышали что-нибудь интересное? — осведомилась я, берясь за спасительную сигарету.

Я не огорчилась и даже не расстроилась. Иллюзий о том, что я у Олега — единственная и неповторимая, не считая жены, никогда не питала. Но мне совершенно не понравилось то, что мне не было отведено, хотя бы девять дней траура: новая любовница появилась на второй день после моей трагической гибели.

С другой стороны, если это произошло, то Олег поверил в успешность своей затеи со взрывом самолета и просто выкинул из головы абсолютно все со мной связанное. В том числе и меня самое.

— Сейчас я могу предоставить вам возможность послушать запись, — сказал Исмаил-бей. — Сразу предупреждаю, полезной информации там почти нет. Если верить переводчику, конечно.

— В данном случае любая информация будет полезной, — возразила я. — В любом случае, интересной. Можно заказать еще кофе, Исмаил-бей?

— Все, что пожелаете, Фэриде. Сейчас принесут.

Он позвонил и коротко что-то приказал мгновенно явившемуся на звонок слуге. Через несколько минут слуга вернулся с кофе и небольшой коробочкой — диктофоном. Исмаил-бей нажал кнопку воспроизведения и положил диктофон рядом со мной на столик.

— Я покину вас на какое-то время, дорогая, если позволите. Дела, увы…

— Благодарю вас, Исмаил-бей, — церемонно ответила я. — Дело прежде всего, вы абсолютно правы.

— Прежде всего о деле, — прозвучал у меня над ухом голос Олега, так что я даже подскочила от неожиданности. — Нацеловаться еще успеем.

Это, оказывается, пошла запись диктофона.

— Ты все-таки уникальный экземпляр, — услышала я молодой насмешливый женский голос. — Первым делом мы испортим самолеты, ну а девушек испортим уж потом.

— Ну не злись, Анечка. Дела-то действительно невеселые. Но я ведь не стал бы тебя сюда звать, если бы ты была мне безразлична.

Да? А позвать сюда меня — это тоже было проявлением неземной любви и потребности во мне? Хотя звучит, признаюсь, убедительно, особенно для тех, кто знает Олега не первый день. Ну вот такой он эмоционально глухой, что поделаешь? Анечка? Неужели он высвистал сюда свою законную супругу? Вот это был бы номер!

— Ладно, — более мягко сказал женский голос. — Налей мне только что-нибудь холодное, жарко, горло пересохло.

— Это еще не жарко, — усмехнулся Олег. — Жарко будет после полудня.

Послышались звуки, характерные для наполнения сосудов какой-нибудь жидкостью, потом — долгое молчание.