Фламенко по-турецки

— Боюсь, что да. Но не будем расстраиваться заранее. Посмотрим, что будет дальше. А у вас Фэриде-ханум, сейчас будет очень важное дело: вас ждут парикмахер, маникюрша и визажист. В казино вы пойдете уже турчанкой, а не славянкой. Пойдемте, покажу вам ваши комнаты, а сам пока займусь другими неотложными делами. Жаль, что вы так толком и не поели, но, думаю, после казино мы это наверстаем. Когда будем отмечать ваш выигрыш.

— Или проигрыш, — здраво заметила я.

— Поверьте, вы выиграете. У меня предчувствие, а оно меня редко обманывает. То есть практически никогда.

— Пари, что сейчас оно вас как раз и подводит.

— Согласен. Если вы выигрываете, с вас поцелуй.

— А если проиграю?

— Тогда с меня порция вашего любимого десерта — утешительный приз.

— Уговорили, — расхохоталась я. — Что ж, пойдем превращаться в турчанку.

То, что Исмаил-бей деликатно назвал «вашей половиной виллы», оказалось всего-навсего дворцом среднего размера. С увитой зеленью террасы я попала в огромную комнату — то ли холл, то ли гостиную, с очень симпатичным фонтанчиком посередине, где резвились золотые рыбки, а по стенам стояли диваны и низкие столики.

Ноги утопали в коврах не по щиколотку, а, по-моему, по колено. Из этой благодати вели три двери: одна, куда я прежде всего сунула нос, была входом в мини-кабинет: специальный стол с компьютером, вращающееся кожаное кресло типа «президент» и полки с книгами по стенам.

Вторая дверь вела то ли опять в гостиную, только значительно меньших размеров, чем первая, то ли в будуар — помещение, о котором я много читала и которое часто видела на экране, но в личной жизни как-то сталкиваться с ним не приходилось. Третья же дверь вела в мои сугубо личные апартаменты, и сказать, что я обалдела, значит, ничего не сказать.

И спальня в съемной квартире, и спальня в пентхаузе были, конечно, хороши. Но это превосходило все, что я знаю о спальнях. Низкая белая кровать, накрытая вышитым покрывалом сказочной красоты, туалетный столик с трюмо, на котором стояло все, что только можно себе вообразить, огромный стенной зеркальный шкаф, куда горничная с ходу начала развешивать мои жалкие тряпочки, извлеченные из сумки, при этом горестно покачивала головой и кое-что откладывала в сторону. Хотелось бы думать — просто погладить, а не сжечь, как нищенские обноски.

Из спальни стеклянная дверь вела на еще одну небольшую веранду, в ста метрах от которой просматривались море и кусочек пляжа. И еще была неприметная дверь в ванную комнату.

То есть это теоретически была ванная комната. Практически это было помещение с небольшим плавательным бассейном и примерно такого же размера ванной-джакузи, с душевой кабиной, отгороженной матовым стеклом, с умывальником, над которым висело огромное зеркало, а на полочке и в многочисленных стенных шкафчиках находилось столько флакончиков, баночек и тюбиков, что хватило бы на приличных размеров салон красоты.

Остальные удобства были примерно в том же стиле — дворец Шемаханской царицы. Или Шахерезады, кому что ближе. Даже пол здесь был застелен ковром, а не выложен плитками. Были предусмотрены и специальная кушетка для массажа, и напольные весы, и даже парикмахерское кресло на колесиках, которое пока было скромно задвинуто в уголок. В общем, не хватало разве что специальной установки для педикюра, хотя кто его знает, может быть, она при необходимости выдвигается непосредственно из стены. Вместе с педикюршей.

Понять, за что мне выпало такое счастье, я была решительно не в состоянии. Всего пару дней тому назад я, простая российская туристка, прилетела отдохнуть в не самый большой и не самый дорогой городок Анталии. А попала — в тысяча второй сон Шехерезады, хоть щипли себя, хоть не щипли.

Впрочем, расслабиться мне не дали. Тут же вошел какой-то молодой человек, весьма приятный на вид, подкатил парикмахерское кресло к умывальнику и жестом предложил мне присесть. Я и забыла на какое-то время, что мне предстоит смена имиджа, и теперь мне стало безумно любопытно, что из этого получится.

В принципе, внешность у меня нормальная, но какая-то… неброская. Светло-русые волосы, для которых в последнее время специально придумали какой-то супер-шампунь, чтобы жидковатые, в общем-то, прядки приобрели хоть какой-то объем. Обычно я просто распускаю волосы и оставляю их в покое — они там сами по себе немножко вьются, а по торжественным случаям и на работу закалываю свою «гриву» на затылке. Что оригинального можно сделать из такого исходного материала, было непонятно, но жутко интересно.

Молодой человек довольно долго ходил вокруг меня, приглядываясь и что-то прикидывая. Наконец, видимо, на что-то решился, развернул меня спиной к умывальнику и приступил к моему преображению. Сначала он вымыл мне голову, потом намазал волосы каким-то ароматным белым кремом и жестами предложил посидеть спокойненько двадцать минут.