Фламандский секрет

Полагаю, вы уже догадываетесь о мотивах моего к вам письма. Я умоляю Ваши превосходительства не отказать мне в своих услугах. Ничто в этом мире не сделает меня более счастливым. Я не рассчитываю приобщиться к вечности, потому что я — никто. Подобно минутному волнению на воде, которое поднимается вслед за проходящим кораблем, чтобы тут же исчезнуть, я со всей осторожностью надеюсь, что в тот день, когда жизнь моя угаснет, наступит забвение. Я уже стар, и день этот недалек. Но я убежден, что красота должна обретать бессмертие в красоте. Итак, прошу вас написать портрет моей супруги. Готов заплатить столько, сколько вы запросите.

Но сначала должен сделать вам одно признание. Мне не хотелось бы, чтобы эта новость дошла до вас искаженной, через третьи руки. Снедаемый жаждой увидеть красоту моей супруги запечатленной в живописи, я, по настоянию одного кабальеро, имя которого мне хочется стереть из памяти, во время нашего путешествия во Флоренцию решил — себе на беду — прибегнуть к услугам некоего флорентийского художника, назвать которого в этом письме не позволяет моя честь. Человек сей, хотя и осмеливается именовать себя мастером и кичится тем, что у него есть ученики — и среди них даже один фламандец, — на самом деле недостоин такого звания. Поначалу он очаровал меня столь же сильно, как впоследствии разочаровал. И вот, еще до того, как портрет был закончен, я, видя его сомнительные достижения и поневоле сравнивая работу флорентийца с вашими творениями, решил расторгнуть наш договор. Я, конечно, заплатил ему все, что обещал, до последней монетки, как и подобает настоящему кабальеро. Если я тогда же не обратился к вам, причиной тому было не что иное, как стыд. Я не решался доставлять Вашим превосходительствам лишнее беспокойство. Если это мое письмо покажется вам неуместным, швырните его в огонь, примите мои извинения и забудьте о моем существовании. Через несколько дней я буду в Брюгге. Тогда же пришлю к вам своего человека, чтобы узнать ваш ответ.

Ваш слуга Дон Жилберто Гимараэш