- То - по инструкции, а я, будучи еще командиром гвардейского минометного полка, однажды попал в пренеприятную передрягу. Вот тогда пригодилась стрельба прямой наводкой.
Он начал подробно рассказывать, как это делается. В ход пошли портсигары, ложки и кружки. Арсеньев забыл об ужине. Яновский, который все схватывал на лету, уже понял мысль генерала:
- Значит, под передними колесами подкопать... Или вкатить задние на бугор для уменьшения прицела. А затем...
Дверь отворилась, и появился кок Гуляев. Он торжественно поставил на стол блюдо с аппетитной жареной рыбой. Толстые карпы лежали рядком в окружении румяных ломтиков картошки.
- Ну, что я говорил! - обрадовался Назаренко.
- Разрешите спросить, как вы могли это предвидеть? - наклонился к нему Будаков, наливая водку в кружку генерала.
Назаренко сразу посуровел. Будаков потупился под его взглядом.
- Я предвижу даже то, товарищ начштаба, что у вас будут потери личного состава без всяких боев, - сказал генерал.
Яновский и Арсеньев уже поняли в чем дело, но Будаков пытался спасти положение:
- Вы возражаете против употребления продуктов, поступающих не в централизованном порядке?
- Послушайте, Будаков, - нахмурился Назаренко, - не валяйте дурака. Подъезжая к вашей части, я слышал разрыв и видел, как вода вон в том озерце встала столбом. Кажется, ясно? А сейчас, товарищи командиры, раз рыба уже на столе, ее нужно есть. Ну, за морскую гвардию! - он поднял эмалированную кружку и разом осушил ее.
- По-морскому! - довольно заметил лейтенант Николаев.
После ужина, когда остались только Арсеньев и Яновский, генерал вынул карту и разложил ее на столе:
- Завтра я сам проведу в вашем дивизионе стрельбу прямой наводкой. В семь ноль-ноль - три заряженные установки, по одной из каждой батареи, должны быть в зеленой балке, вот здесь. Видите? Присутствовать всему командному составу.
- Есть, товарищ генерал! - Арсеньев отметил на своей карте указанную точку. Назаренко пожал руки ему и Яновскому, вышел из избы и уселся в свой "виллис", где уже ждали его полковник медслужбы и старшина. На окраине села генерал остановил машину и пошел по грязи к зенитно-противотанковой пушке. Быстрый молоденький сержант четко отрапортовал:
- Первое орудие ПВО - ПТО несет охрану расположения части. Докладывает командир орудия сержант Сомин.
- Как будете вести огонь по танкам, если они появятся вот на том бугре? - спросил генерал.
- Разрешите подать команду, товарищ генерал?
Сомин волновался не меньше, чем во время первого минометного обстрела под Москвой. Его рука, поднятая к бескозырке, чуть дрожала. Генерал это заметил:
- Командуйте!
Сомин повернулся к своим бойцам:
- По танкам... Ориентир тридцать два... Вправо отдельное дерево... Дистанция - двадцать шесть, короткими...
Ствол орудия мгновенно повернулся в указанном направлении. Теперь у штурвала горизонтальной наводки сидел уже не Дубовой, а Белкин. Он поставил ногу на педаль, ожидая команду "Огонь".
- Отставить! - сказал генерал. - Хорошо!
Когда он садился в свой "виллис", Сомин увидел сидящего в машине пожилого полковника с бородкой, но раньше, чем сержант успел сообразить, где он видел это лицо, машина уже скрылась за поворотом дороги.
Не успел уехать генерал, как Арсеньев снова собрал командиров:
- Чьи люди глушили рыбу?
Все молчали, кто потупившись, а кто смело глядя в глаза капитан-лейтенанту. Его холодный презрительный взгляд выдерживал не каждый.
Николаев шагнул вперед:
- Мои люди, - сказал он. Лейтенант знал, что глушить рыбу взрывчаткой категорически запрещается, но это делали во всех частях, и до сих пор подобная "охота" сходила с рук.
Арсеньев нахмурился. Лейтенант Николаев - командир с лидера "Ростов". Все знают, что это его любимец. Именно поэтому надо его наказать построже:
- Начальник штаба! Командиру первой батареи - пять суток домашнего ареста с выполнением служебных обязанностей. Приказ объявить всему командному составу.
Он закурил, разрешил садиться и начал говорить о предстоящей стрельбе прямой наводкой.
Когда все разъяснения были даны, Арсеньев отпустил командиров и склонился над картой. Синяя линия передовых частей противника проходила далеко от станицы Крепкинской. В этой станице почти не пострадавшей во время зимних боев, дивизион стоял уже более трех месяцев. Войной здесь и не пахло. С утра начинались занятия. "За это время мы успели немало", подумал Арсеньев. Он вспомнил любимое выражение Яновского: "Учиться бить наверняка". "Ну что ж, ближайшее будущее покажет, хорошо ли мы использовали передышку. Кончится распутица, и фронт оживет".
Вынужденное безделье раздражало Арсеньева. Ему казалось, что оно размагничивает бойцов. Они прижились по хатам, подружились со своими хозяйками. Человек легко привыкает к хорошему. Пьют молочко, иногда и самогон, закусывают жареной рыбкой.
Дверь скрипнула. Хозяйка - женщина лет тридцати пяти, в черном платке, накинутом на полные плечи, еще свежая и статная, как большинство казачек, неслышно прошла по комнате в своих мягких сапогах и поставила прямо на карту крынку парного молока.