Фладд

— Понимаю, — серьезно ответил младший священник.

— И пусть Августин в «Граде Божьем» убедительно доказывает, что добро без зла существовать может, а зло без добра — нет, меня не оставляет мысль, что дьявол действует сам по себе и что именно он правит миром.

Отец Фладд, опустив глаза, задумчиво рассматривал свое какао.

— Я зайду за подносом, отче, — сказала Агнесса. — Хочу прибрать до того, как лягу. Нет ничего хуже немытой посуды поутру.

— Я не знаю, где искать Господа, — промолвил отец Ангуин. — Не знаю, искать ли.

— Пейте, пока не остыло, — обратилась к нему мисс Демпси, — и не волнуйтесь так перед сном.

Однако отец Ангуин не слышал. Он смотрел сквозь нее, и на мгновение Агнессу окатило леденящей волной страха. Что, если она и впрямь стала невидимой, что, если отец Фладд заставил ее исчезнуть? Впрочем, она тут же взяла себя в руки и вышла, бубня под нос слова гимна:

Вотще друзья молили,
Вотще судья был груб,
Чистейшим пламенем любви
Твоя пылала грудь.

Неужели «грудь» приличное слово? Между тем в гимнах оно встречается сплошь и рядом. Мисс Демпси никогда не задумывалась о наименовании некоторых частей своего тела, поскольку никогда не обращала на них внимания. Как с милым в брачный терем... Она попыталась вспомнить, как выглядел отец Фладд, но черты его лица уже стерлись из памяти.

— Это случилось утром, — начал отец Ангуин. — Я проснулся. Двадцать лет назад. Ночью она меня оставила.

— Понимаю, — ответил отец Фладд.

— Вы можете это объяснить? Еще ночью она была, а утром я ее утратил. С четверть часа я надеялся, что это не навсегда, как бывает, когда запихнешь тапки под кровать или забудешь, куда положил зубную щетку.

Отец Ангуин подался вперед. К тому времени священники переместились в кресла у камина.

— Вы пробовали обратиться к святому Антонию? Обычно он помогает найти утерянные вещи.

— Но как я мог? — в отчаянии всплеснул руками отец Ангуин. — Учитывая характер моей пропажи! Как я мог обращаться к Антонию или любому другому святому?

— Вы правы, — согласился отец Фладд. — Святому Антонию не под силу вернуть, к примеру, утраченную невинность. Однако если вы оптимист, ничто не мешает вам попробовать. Впрочем, ваша потеря, на мой взгляд, куда серьезней, чем утрата невинности. И что вы предприняли дальше?

— Кажется, заглянул в шкаф. Проснулся я в пять, еще затемно, и стал искать в ризнице, среди облачений. Я понимал, что это бессмысленно, но вы же понимаете, как бывает. Я обезумел от страха за будущее.

— А дальше?

— Искал в алтаре, но тщетно. Она исчезла, пока я спал, мне оставалось только смириться. — Священник повесил голову. — Я больше не верил в Бога.

— Вы так взволнованны, — заметил отец Фладд, — словно это случилось вчера. А что было потом?

Отец Ангуин задумчиво сложил ладони, палец к пальцу.

— Тогда мне казалось, самое главное — придумать план выживания, разработать стратегию. Я спрашивал себя, есть ли в приходе тюрьмы для таких, как я? Место, где нас держали бы подальше от людских глаз? К тому же нельзя просто перестать быть священником. И не важно, утратил ты веру или совесть, священник всегда остается священником. Я не мог уклониться, не мог сбежать под покровом ночи.

— Мне кажется, план прост, — сказал отец Фладд. — Сохранять видимость, несмотря на то что утратили внутреннюю благодать.

— Так я и поступил. Стал притворщиком.

— Выходит… постойте. У вас был приход, он нуждался в попечении. Но внезапно вы осознали, что земля ушла у вас из-под ног. Вы же могли выдать себя!

— Пришлось стать шарлатаном, — сказал отец Ангуин. — Лицемером, самозванцем. Знаете, что меня больше всего тревожило? Что я перестану думать, как священник, говорить, как священник. Что однажды прихожанин придет ко мне со своей бедой: грех это или не грех, так надлежит поступать или этак, а я спрошу его, что ты сам об этом думаешь, что чувствуешь? С точки зрения здравого смысла?

— Здравый смысл не имеет ничего общего с религией, — сурово заметил отец Фладд, — а личные мнения — с концепцией греха.

— То-то и оно. Я боялся забыться и ответить, как простой человек, обратившись к мирскому, не к духовному. Приходилось все время быть начеку. Вдобавок к остальному.

— Кажется, я понимаю. И вы стали еще щепетильнее и строже в вопросах веры? — Фладд подался вперед, его глаза загорелись. — Вы позаботились о том, чтобы прослыть жестким и непримиримым консерватором? И слышать не хотели ни о каких новшествах, ни о каких послаблениях, например, в том, что касается правил Великого поста? Ни на шаг, ни на йоту?

— Вроде того, — вздохнул отец Ангуин и грустно поник в кресле.

— Посмотрим, осталось ли там что-нибудь. — Оказалось, младший священник держал бутылку рядом с креслом. Он нагнулся и щедро плеснул виски старшему.

— Превосходно, — пробормотал отец Ангуин. — Продолжайте, отец Фладд, вы на верном пути.

— Осмелюсь предположить, вы в исповедальне вы стали куда строже. Допустим, к вам пришла женщина, у которой шестеро детей. Что бы вы ей посоветовали?