Физрук: назад в СССР

По строю прокатился шепоток. Четвероклашки недоуменно переглядывались.

– Не знаете?.. Ничего страшного, я вас научу… Та-ак… Вставайте друг за другом… Молодцы… Берите за бока впереди стоящего… Правильно… Теперь тот, кто первый, голова дракона… А тот, кто последний – хвост… – Расхохотались. – Ну тише, тише… Голова должна поймать хвост, а хвост – должен увернуться от головы… Остальные не должны расцепляться… Пойманный хвост становится головой… Понятно?

– Да-а-а!

– Начали!

И я дунул в свисток, но вместо трели раздалось какое-то сиплое шипение. Малявки развеселились еще пуще. Я дал отмашку рукой. Поднялся визг и топот. «Дракон» заметался по залу. Я осмотрел свисток. В нем не было шарика, благодаря которому и извлекается переливчатый свист. Ну рыжий! Достукаешься ты у меня… Надо будет стрясти с него нормальный свисток. Пусть новый покупает. В воспитательных целях, так сказать…

Дабы не мешать малышне сходить с ума, я уселся на скамейку, под шведской стенкой, откинул голову, оперся затылком о перекладину и задремал. Разбудила меня тишина. Открыв глаза, я увидел, что вся взъерошенная, взмокшая, растрепанная ватага ребятишек, стоит передо мною, молча меня разглядывая.

– Что… что стряслось? – всполошился я.

– Звонок, Александр Сергеич, – загомонили они.

– А-а, ну так… свободны!

Их как ветром сдуло. А я, подобрав, валяющийся на полу журнал, поплелся в учительскую. На экзекуцию. Там меня в коридоре с торжествующим видом уже поджидала завучиха.

– Пройдите к директору, будьте любезны.

Я вошел в кабинет, а Шапокляк просочилась за мною, и дверь перегородила тщедушным тельцем. Кроме нас и Пал Палыча, присутствовали Виктор Сергеевич, понуро сидевший в углу, и Серафима Терентьевна, с распухшими от слез глазами. Довели девочку, сволочи…

– Вот, Павел Павлович, – начала завучиха, не покидая своего поста на входе. – Начало трудового пути молодого специалиста… Сначала он нам цирк устроил во время вчерашнего педсовета… Потом – принес на торжественную линейку бутылку водки и забросил ее в кусты, когда мы ее увидели… И между прочим, – завуч зыркнула на директора, – это вы, товарищ Разуваев, помешали мне извлечь это вещественное доказательство… А кончилось тем, что учитель трудового воспитания извлек бутылку водки сам и напился на рабочем месте! А у него, хочу напомнить, сегодня занятия с десятым «Б»!

– Виктор Сергеевич! – всплеснул руками директор, нахмурив брови на трудовика. – Ну как же так!

Тот виновато пожал плечами и вжался в спинку стула.

– Товарищ Курбатов, конечно, виноват и мы обязательно разберем его проступок, но в сегодняшнем инциденте его вина лишь частичная. Водку в школу принес Данилов… – продолжала накидывать навоз на вентилятор завучиха. – Верно, Виктор Сергеевич?

Понурый алконавт обреченно кивнул.

– Это как же! – выдохнул я. – Вы такое городите? Да вы подумайте, если бы я захотел водку пронести, зачем бы я ее в кармане держал?! У меня же сумка с собой!

– А ведь верно, Эвелина Ардалионовна, – неожиданно вдруг поддержал меня Разуваев. – Здесь что-то не сходится…

– Виктор Сергеевич! – взвыла Шапокляк, нависая над трудовиком. – Объясните! Я жду…

Тот покряхтел, поохал и выдал:

– Моя это бутылка… Физрук ее у меня из кармана вытащил, чтобы не разбилась…

Мотивы, конечно, мои были несколько иными, но я не стал возражать. Да и, хрен, сейчас, что докажешь.

– Ну вот все и разъяснилось! – обрадовался директор.

– Это еще не все! – заявила завучиха, которая, похоже, меня конкретно возненавидела. – Есть еще два факта, объяснить которые, товарищу Данилову, будет потруднее.

– Какие еще факты? – устало вздохнул Пал Палыч и ослабил широченный галстук в нелепый ромбик.

– Он допустил курение в спортзале!

– Не было никакого курения в спортзале, – хмыкнул я.

– А запах табачного дыма?

– Туда он просочился из тренерской… Да и то я лишь подкурил, закашлялся и выплюнул сигарету… – рубанул я правду, надеясь, что меня все-таки уволят.

– Да! – впервые подала голос зареванная Сима. – Это правда! Я видела окурок!

– А на вашем месте я бы вообще молчала, Серафима Терентьевна! – взбешенная моей откровенностью, накинулась на нее Шапокляк. – Как не стыдно, валяться в спортзале, на полу с молодым человеком…

Старшая пионервожатая охнула и закрыла лицо ладонями. Этого я уже стерпеть не мог. Повернулся к завучихе и тихо так процедил:

– Хватит девочку позорить, старая вы грымза!.. Случайно она на мате рядом со мною оказалась, ясно!

Ну, все… Теперь точно они обязаны меня уволить. Да?

– Пал Палыч! Пал Палыч! – забилась та в истерике, захлопав наплечным черным платком, как ворона крыльями. – Вы слышите! Он меня оскорбил! При исполнении!

– Выйдите все! – рявкнул директор и добавил: – Кроме – Данилова!