Физик против вермахта

— … Самойлов, твою за ногу, бери своих и мухой беги на площадь, к ратуше. Что стоим, седалища мнем? Бегом, бегом на площадь! — орал, срывая голос, невысокий лысоватый полковник. Весь взбудораженный, с незнакомым автоматом на шее, он резко махал руками, показывая нужное направление. — Вторая рота на вокзал! Комов, что бельма вылупил? Срочно изъять все бумаги о составах за последнюю неделю! Быстрее! Здесь немец непуганый, опомнится скоро. У нас зенитных снарядов нема. Только царь-пушка осталась… Это еще что за тип? Тащи его сюда.

Полицай втянул голову, почувствовав, что грозный командир невиданного локомотива спрашивал о нем. Сейчас Реймаа, конечно, боялся, но уже не испытывал такого животного ужаса, как несколько минут назад. Он уже сообразил, что большевики просто применили новую, еще никому неизвестную технику, подобной огромному летающему кораблю «Альбатросу» из романа Жюля Верна «Робур Завоеватель».

Жадно пялясь на пышущий жаром паровоз, парень с трудов верил в его существование. «…Неужели они смогли построить такой же 'Альбатрос», как у Жюля Верна? Как? Рюсся же лапотники! У них руки по уши в навозе! Что они сами могут создать? Ничего! Все, что у них в истории было, сделали или немцы, или итальянцы, или французы — государство, армию, архитектуру, культуру, технику… Это же быдло грязное, неграмотное и завистливое. Они ничего не могут…«. Сам не осознавая этого, Реймаа снова и снова повторял то, что часто слышал от своего отца, одного из руководителей эстонской националистической военизированной организации 'Кайтселийт». «Рюсся не могли придумать такое чудо! Немцы могли, американцы могли, мы, эстонцы, могли. Эти же никак не могли… Такое оружие не должно принадлежать рюсся. Я должен все разузнать об этом изобретении и все в подробностях доложить господину майору. Буду на коленях ползать, сапоги лизать, но все узнаю. Эти жидовские гниды все равно не будут владеть летающим локомотивом».

Реймаа толкнули в спину, и он растянулся на брусчатке. Правда, тут же вскочил, натянув на себя маску угодливости.

— Чего изволите? — эта фраза, не раз слышанная им в пивной, вылезла из него сама собой. — Я все здесь знаю. Все, что надо, покажу… Я же свой, советский. Здесь родился и вырос. Меня силой заставили служить в полиции. Я не хотел. Вот-вот, смотрите, — эстонец, задав правую руку, начал судорожно отдирать полицейскую нашивку с предплечья. — Видите⁈ — скинув нарукавный знак эстонского батальона вспомогательной полиции, он стал втаптывать ее в пыль.

Полковник, окинув его презрительным взглядом, сплюнул, отчего Реймаа затрясло еще сильнее.

— Местный, значит. Хорошо, — буркнул полковник, застегивая укороченную шинель. — Поблизости есть какой-нибудь завод, где с железом работают? Что мычишь⁈ Говоришь, завод котельного оборудования есть? В какой стороне? — эстонец с готовностью ткнул пальцем в сторону южной части города. — Веди.

Полицай угодливо согнулся и, то и дело оборачиваясь, посеменил в сторону завода. Впереди него, грохоча сапогами по брусчатке, побежали два взвода матросов, двое из которых катили за собой по станковому пулемету. За эстонцем уже шел полковник вместе с группой командиров в сопровождении более полусотни бойцов.

— Воздух! Воздух! — вдруг кто-то заорал, тут же приводя в движение всю эту массу людей на перроне. — Три мессера с запада!

Бойцы моментально бросились под прикрытие домов. Часть из них, встав на колено, начала выцеливать приближавшиеся самолеты. Сам Реймаа, непонимающе круча головой по сторонам, так и остался стоять на месте.

— Холера их забери, как не вовремя принесла же их нелегкая, — недовольно бормотал конопатый красноармеец в паре метров от полицая. — Сейчас, как причешут нас…

Закружив над разбегающимися бойцами, истребители начали свою смертельную карусель. С характерным надрывным воем двигателей в атаку сорвался первый самолет, своими четырьмя пулеметами заливая перрон свинцом.

— А-а-а-а! — тонко завизжал Реймаа, расширившимися от ужаса глазами следя за настигающей его очередью. — А-а-а-а-а!

Вокруг него все ревело, грохотало! Советские бойцы и матросы в разнобой палили из оружия в небо, стараясь попасть в истребитель.

— Беги! Беги, болван! — какой-то матрос орал эстонцу, яростно маша рукой. — Уйди с линии огня! Сейчас Горыныч говорить будет! Беги, дурак!

Ничего не понимающий полицай, по-прежнему, стоял на месте. Ноги лишь дрожали, отказываясь слушать. Взгляд его, как приклеенный следил за бегущей строчкой пулеметных пуль, вышибающих искры из каменной брусчатки. Остальные же, кто еще оставался на перроне, бежали прочь от этого места.