Физик против вермахта

Память тут же услужливо подкинула ему воспоминание про один недавний случай на заводе. Один из назначенных управленцев средней руки, розовощекий пухленький мужичок тридцати лет, заявился на утреннюю планерку в сборочный цех и взял слово. С апломбом, чуть причмокивая от осознания своей важности, он начал рассказывать про важность новых технологий в работе предприятий, про особую необходимость использования гаджетов. Теслин, в тот день случайно оказавшимся на планерке в сборочном цехе, просто не верил своим ушам, слушая речь этого человека. Работницы, получавшие крошечную зарплату, чуть выше минимальной, внимательно слушали про искусственный интеллект, технологии big data и виртуальность. Правда, работницы, сидевшие и стоявшие возле конвейера и станков 1970–х и 1980-х гг., больше обращали внимание на дорогой и хорошо сидевший на выступающем костюм, на его сытое и довольное лицо, модные очки. Кто-то из них в пол голоса обсуждал размер его премиальных и стоимость его автомобиля. Тот же, не обращая на это внимание, продолжал размахивать айфоном последней модели и вещать про внедрение современных технологий в этом конкретном цеху. Теслин за свою жизнь уже не раз встречал таких людей с хорошо подвешенным языком, умеющих красиво, пусто и долго говорить об общих вещах. Такими были некоторые работники обкомов и министерств конца 1970-х и начала 1980-х гг., привыкшие раздавать руководящие инструкции, не вникая в суть вопроса. Они тоже были одеты в очень хорошие костюмы, имели дорогие, обычно заграничные, аксессуары, также снисходительно, покровительственно смотрели на обычных работников. Смешно вспомнить, но фоне этих балаболов даже приблатненные коммерсанты и откровенные бандиты смотрелись более выгодно и по-деловому. Они привыкли не болтать, а решать конкретные жизненные вопросы. Даже их противные рожи и нахрапистые ухватки Теслин сейчас воспринимал более близкими и, страшно сказать, родными.

— Пустые балаболки, — с презрением пробормотал Николай Михайлович, медленно вышагивая по выщербленной асфальтовой дорожке к следующему заводскому корпусу. — К чем пришли? Умение красиво болтать снова в почете. Они же даже не понимают то, о чем говорят. Заладят, как дятлы, одно и тоже: инновации, виртуальность, гаджеты. А, что стоит за этим? Где суть? Скажите мне! — раскрасневшись, Теслин замахал руками, словно оппонировал какому-то собеседнику. — Ответьте! Где она здесь, у нас на заводе?

Тут он замолчал, чувствуя, что снова излишне разволновался. Плохо. Чай, не мальчик уже. В прошлом году семьдесят лет стукнуло. Его терапевт, добрейшая Наталья Викторовна, уже не раз говорила, что ему нужно поумерить свой пыл и перестать все принимать так близко к сердцу. Главное же, с улыбкой повторяла она, нельзя пропускать прием прописанных ему лекарств.

— Дай Бог ей здоровья и ее деткам, — улыбнулся мужчина и полез в нагрудный кармашек за лекарством. — Возиться со мной, дураком. Эх, я бы уже, наверное, давно уже на себя рукой махнул. Она же молодец, — уважительно бормотал Теслин, вспоминая приятное открытое лицо врача. — И дочка у нее такая же. Красавица, умница, в хирургии работает. Руки легкие, золотые. Эх, а мои-то, совсем другие… Как чужие…

Из небольшой бутылочки, что у него всегда была с собой, он запил небольшую таблетку. Через некоторое время, уже давно ставшее привычном давящее чувство в области груди стало ослабевать. Раньше легче становилось на пять-шесть дней. Сейчас же отпускало совсем на чуть-чуть. Вот так погуляешь немного на улице, подышишь полной грудью, а потом снова боль наваливается.

— Эх, — печально прошептал он, сплевывая таблеточную горечь. — Совсем, как чужие. Вот так…

Да, дожил. Супруга уже давно покинула его. В большой квартире, обстановка которой еще хранила созданный ею уют, остался совершенно один. Дочка, в которой они с супругой с детства не чаяли души и баловали, как только могли, около десяти лет назад уехала в столицу и с головой окунулась в новомодный дизайнерский бизнес. Сошлась с таким же, как и она, у которого на уме были одни лишь деньги. С той поры, всякий раз по приезду к отцу в гости, Николай Михайлович от нее слышал одно и тоже: кругом все плохо, люди быдло, никто ее не понимает, бизнес душат, работать не дают, никто не понимает ее гениальные идеи. Захлебываясь от восторга, она описывала свои проекты, которые удалось реализовать в каких-то закрытых поселках нуворишей: супердорогую отделку стен из ценных пород дерева, дорожки из редкого голубого мрамора, привезенные из Абхазии столетние лиственницы, какие–то безумные по вычурности арт-объекты. При этом она не забывала пожаловаться на свою жизнь, манерно кивая на свою «нищенскую» не брендовскую одежду, «бедняцкий» автомобиль, паршивый ежегодный отдых в Чехии и Черногории. Сидевший рядом с ней муж одобрительно кивал после каждого ее слова, не забывая приценивающимся взглядом окидывать квартиру.