Физик

— Ваше сочетание Даров, их одновременная инициация в бою и навыки, сформировавшиеся усилием воли, уже привлекли к вам внимание сильных мира сего. Я понимаю, что вы уже нашли некую информацию о причинах, из-за которых так востребованы физики со «вторичкой»-Молнией, но уверяю, что эта информация не соответствует действительности. На самом деле ценность этой категории магов совсем в другом, а наряду с двумя общеизвестными вариантами развития — в телохранителя и ликвидатора — существует третий, в разы более интересный. Но эти знания — не для всеобщего распространения, ибо возможности, получаемые на этом Пути, обычно превращают рядового Одаренного в самого настоящего уникума. А уникум, не обремененный принципами — это оружие массового поражения.

Тут он сделал паузу, чтобы дать мне время как следует оценить степень опасности неконтролируемых физиков, и я воспользовался этой паузой для того, чтобы высказать свое мнение:

— Ваше Императорское Высочество, насколько я знаю, подобная связка Даров появляется только у Одаренных подростков со строго определенным мировоззрением, а человек, считающий себя Защитником, по определению не может превратиться в оружие массового поражения, ибо такое преображение претит его естеству!

— Вы ошибаетесь… — «расстроенно» вздохнул Великий Князь. — Любой физик — это маг, обладающий воистину стальной волей. А на определенном этапе развития она позволяет менять мировоззрение так, как вынуждает жизнь или новое окружение. Поэтому-то отдельные личности и превращаются даже не в ликвидаторов, а в кровавых убийц, готовых уничтожать даже беременных женщин и грудничков! Да, это не афишируется, но абсолютное большинство физиков в какой-то момент проходит через менталиста, который, согласно предварительным договоренностям, впечатывает в сознание юного мага ряд императивов. Тех самых, которые не позволяют нам, людям, превращаться в зверей или рабов собственных желаний…

«Красиво поет, однако…» — подумал я, выслушав этот бред, и задал напрашивавшийся вопрос:

— Вы хотите сказать, что у меня есть выбор между жизнью и смертью, причем в комплекте с первой идет менталист и служение роду Волконских?

— Жестковатая формулировка, но, к сожалению, верная… — начал, было, он, но в этот момент дверь в коридор очередной раз уползла в стену, и на пороге трапезной возникла разъяренная Милослава Михайловна.

Ее младший сын потерял дар речи, а женщина, с момента начала нашей беседы получавшая и картинку, и звук, вперила тяжелый взгляд в Огневика и повелительно шевельнула рукой.

Судя по скорости, с которой Конвойный выполнил безмолвный приказ убираться вон, он прекрасно знал, чем чревато даже малейшее промедление. А потом Волконская отдала следующее распоряжение. Лапиной. И вслух:

— Барыня, «глушилку». И дверь. С той стороны…

Варвара метнулась к подоконнику, выхватила из-за шторы заныканный артефакт, врубила, вылетела из помещения как бы не быстрее телохранителя Великого Князя и, судя по щелчку дверного замка, сразу выполнила вторую половину полученного приказа.

Тем временем Вячеслав Георгиевич успел отойти от шока, вызванного внезапным появлением матери, да еще и не в роскошном платье в пол, а в короткой кожаной куртке, облегающем пуловере, обтягивающих штанах и кроссовках,

и изобразил галантность — расплылся в ослепительной улыбке, заявил, что счастлив ее видеть, и шагнул вперед, чтобы помочь опуститься в свободное кресло. Но Императрица-Мать была в ярости, поэтому взглядом приморозила его к месту, повернулась ко мне и с намеком мотнула головой. А после того, как приняла мою помощь, холодно усмехнулась:

— «Выбор между жизнью и смертью», говоришь?!

— Справедливости ради стоит отметить, что эту фразу произнес не я! — сообщил он.

— Верно! — согласилась она. — Но ты имел глупость проигнорировать прямой приказ Ярослава и мое требование, прилетел к человеку правящего Императора и, не чураясь откровенного вранья, приложил все силы, чтобы убедить согласиться на ментальную коррекцию разума!

— Мам, я не знал, что этот парень уже под нами…

Тут женщина взорвалась. По моим ощущениям, по-настоящему:

— Он не «под нами», а служит Ярославу и только ему! Поэтому если ты еще раз попробуешь подмять Лютобора Игоревича, причем как сам, так и через своих людей, то я выполню сегодняшнюю угрозу. Клянусь Даром!

Этот монолог Волконский слушал с вежливым равнодушием. Мало того, услышав предупреждение выполнить некую угрозу, закатил глаза к потолку. Зато клятва Даром его проняла. Причем по полной программе — он побледнел, нервно облизал разом пересохшие губы и торопливо кивнул:

— Я все понял. И уже ухожу…

— Сидеть!!! — рявкнула государыня, когда он качнулся вперед и уперся в подлокотники. А как только шлепнулся обратно и превратился в слух, «мило» улыбнулась: — Дай клятву Даром, Слава! А то забудешь свое обещание, не успев добраться до вертолета.