Фитиль для керосинки

Теперь же они не видели ничего. Но то внутреннее, что накопилось за день и временно было приглушено "столичной", и этот сырой гнилостный воздух вдруг так сжали их с двух сторон, что животный страх просто не давал дышать... "Куда? Куда? Зачем? Почему мы не уехали вечерним автобусом, а поддались капризу какого-то незнакомого человека и теперь премся за ним. И черт его знает, что у него на уме... может, он мститель... что он там нес про Катынь и Варшавское гетто... нет, все... но... они уже долго идут, может, час... куда... обратно самому не выбраться... тут даже собаки не лают..." Вацек словно почувствал их настроение и остановился. Они буквально наткнулись на него, не сразу сообразив, что прекратился ориентировавший их чавкающий звук шагов.

-- Тсс... -- Прошипел он и замолчал. Теперь они слышали, как он тяжело втягивает воздух и со свистом выпускает его. Так они простояли несколько минут и вдруг одновременно вздрогнули, потому что обнаружили, что начало как-то сереть пространство, и они стоят в самом начале деревянного настила с зыбкими перильцами вдоль него, и через некоторое время впереди обозначились ворота...

-- Слышь? -- Тихо просипел Вацек, и они попытались разобрать хоть шорох... -Слышь?.. -- Он забормотал что-то быстро быстро, снова замолчал и добавил, -Здесь... Бася! Бася!.. -- он заплакал тихо и успокаивающе... -- Бася... женка... Эльжуня там, -- махнул он в сторону, откуда они пришли, и где остался лагерь... -- А Бася тут! Слышь? Она зо`вет, зо`вет... то женьский лагер... я был там... советьски нас освободили... я работал, нас не успели шутцен, растрел... а это женьский... Бася... я то`гда бе`жал... были танки, и я бе`жал... но ее не бы`ло... дочка там... а здесь Бася... мой отец был немец, а мама польска... а Бася была жидовка... и их взяли сразу... сразу... а я тут с ними...

Уже сильно посветлело. Фима стоял и думал, что не стоило сюда приезжать... двадцать три человека в их семье погибло в гетто. Некоторых он видел на фото... но они были незнакомые родные. Может быть, он и видел кого-то, но был так мал, что в памяти ничего не осталось... тридцать лет прошло... значит, он здесь тридцать лет живет и каждую ночь ходит сюда к Басе!!? Тридцать лет?! Эта догадка настолько ошеломила его, что остатки хмеля мгновенно улетучились.Впереди за колючей проволокой уже расплывчато виднелись остовы черных от сырости и времени бараков. Вацек стоял, повернувшись туда лицом, и губы его непрерывно шевелились... он что-то говорил, посылал я вно туда -- это не были слова для себя...

-- И ты здесь остался служить?... -- Вацек обернулся на его голос.

-- Ниц! -- Возразил он. -- С ними. Ты не слышал? Они зо`вут! Ниц...

-- Столько лет прошло... -- Начал Владимир. -- Ты все веришь, что вернутся?

-- Эр хот геворн мишуге!11 -- Начал было Фима, как это делала мама, когда говорила с отцом по секрету от него и забыв, что Володя не понимает по еврейски.

-- Найн! -- Взразил Вацек. Он то все понял. -- Даст из умеглихь! Их хабе нихьт!12 Они зо`вут. Ты не можешь слишать!.. потому что не знаешь ея голос. Я знаю...

-- Все! -- Возразил психанувший Владимир и отошел в сторону. -- Надо выпить, а то и вправду рехнешься. Я тоже без отца рос. У нас в деревне из мужиков трое с фронта вернулось. Молодки состарились. Кто замуж подался... ждали тоже, но так! Слышь, Фим, -- потянул он его за рукав, -- пойдем врежем, а то меня мутит что-то...

Когда они вернулись к Вацеку, то уже не хотели ни пить, ни разговаривать -только согреться. На предложение проводить их до Варшавы, где они работали, он только помотал головой, усмехнувшись. Тогда они позвали его в Краков, где их приятель Субоч обещал встретить и показать Вавель. Они бы могли вполне посидеть... но он снова молча помотал головой и потом добавил.

-- Ниц. Не можно... пше прашем, пане, не обижаться... они беспокоиться будут...

-- Кто? -- Изумился Владимир.

-- Бася и Эльжуня. -- Просто ответил Вацек. Я с ней у`же двадцать восемь лет прожил. Нам не можно была жениться. Она жидовка, а я кто? Гой... но ея мама казала: "Вацек, раз ты так любишь, что она без тебя жить не хочет -- бе`ги! Спасай ея. Она такая -- ты знаешь... " Ой, какая била мама... дочь равина... тут близка Радом. Радом, Радом, -- подтвердил он на вопросительный взгляд Владимира. -- Город. Радом. И она бе`жала, и я бе`жал, и никто нас не ве`нчал... не можна... только я сказал ея маме... ой, какая била мама... Ривка... я сказал... "Клянусь Маткой Боской ни на один день ей не будeт плохо по`ка она со` мной!.." Не можно... и я никогда не пью... Бася это не любит... это только потому что дружба... а сегодня санитарный день... профилактик... -- И он улыбнулся.

М А А Р И В13