«Фирма приключений»

— Я говорю, что дальше? — повторил Гард, не раздражаясь, за что, кстати, с ним любили беседовать по ночам все дежурные, даже те, которых в управлении называли «жевательными резинками». — Почему вы думаете, что произошло преступление?

— Извините, комиссар, я недосказал. Патрульный поднялся по лестнице и попытался проникнуть в квартиру. Дверь была заперта. Никто не отозвался. На всякий случай он вызвал по рации напарника и установил пост возле двери. Вскрывать не стал и доложил мне.

— Хорошо, — одобрил Гард. — А кто там живет?

— Квартира принадлежит Мишелю Пикколи, антиквару…

— Живет один? — перебил Гард.

— Да. То есть нет. Это его рабочий кабинет, а постоянно, с семьей, он жил на Фиалковой улице… извините, аллее…

— Почему «жил»? — быстро сказал Гард. — Вам известно, что он убит?

— Простите, комиссар. Вырвалось по привычке.

— Ваша фамилия, «двенадцатый»?

— Мартенс. Сержант Мартенс, комиссар.

— Понял, — сказал Гард. — Вам давно пора, сержант, сдавать на офицерское звание.

— Благодарю, господин комиссар, но до пенсии мне ближе…

— Ладно, не вешайте носа. — Гард почесал у себя за ухом, что он иногда делал, когда мысленно соглашался с собеседником, будь он в двух шагах от него или на другом конце селекторной связи. — Этот «рабочий кабинет» большой?

— Нет, комиссар. Холл, кухня и одна жилая комната с приличным сейфом.

«Все знает!» — подумал Гард, не без удовольствия слушая Мартенса и отмечая попутно, что старые кадры, не в пример молодым, куда более старательны, хотя порой и отстают от этого воистину несерьезного, но технически совершенного времени. Затем, приблизив к себе микрофон, тоном приказа сказал:

— «Двенадцатый», слушайте внимательно! Встречайте оперативную группу, она будет через тринадцать минут. Обеспечьте стерильность ситуации и обстановки!

— Вас понял, комиссар!

Гард коротким движением руки переключил линию и нажал кнопку тревоги. «Пикколи, Пикколи, — подумал машинально. — В первой десятке столичных антикваров, у него есть чем поживиться!..» В динамике тем временем послышался разочарованный голос инспектора Таратуры:

— Слушаю, господин комиссар…

— Хорошо выспались, Таратура?

— Хм! — ответил динамик. — Как вам сказать… Играем в вист.

— Жаль. Вам может понадобиться хорошо отдохнувшая голова. Берите группу и срочно на улицу Возрождения, 38. Антиквар Мишель Пикколи. Параллельно отправьте кого-нибудь на его основную квартиру, где-то на Фиалковой. Держите связь со мной. Вас встретит сержант Мартенс. Да, и возьмите с собой старину Фукса. Там сейф, и, возможно, еще придется вскрывать квартиру. Все!

Гард выключил микрофон и отметил выезд группы в контрольном журнале. Словно нарочно, чтобы не давать комиссару ни минуты на отдых, опять заработал селектор, и с разных концов города посыпалась «мелочевка», обычная для раннего утра: как только рассветает, на улицах появляются подметальщики и первые прохожие, и вот тут-то и начинают обнаруживаться разбитые витрины лавок и магазинов, спящие мертвецким сном пьяницы на садовых лавочках или в подъездах домов, а то и настоящие «мертвяки». В такие минуты Гард ощущал, как никогда, свое совершеннейшее бессилие перед лицом воистину ураганного налета мелких происшествий, ощущал не столько свою неспособность разобраться в них, сколько предупредить и не допустить, хотя в руках у него и была сверхмощная машина подавления. Всякий раз, занимая место оперативного дежурного по городу, Гард вспоминал детскую сказку про короля, на которого со всех сторон нападали враги, и он никогда не знал, откуда ждать очередного удара. Короля звали Грейбонс, что означало Могучий Малыш, и он сам ощущал себя этим закованным в электронные доспехи хиляком, на которого обрушивались, низвергались целые водопады преступлений и происшествий.