- Они просят п-погасить просроченные счета, - заикается он, - и...
- Что я, блядь, только что сказал?
Я взрываюсь, хлопаю рукой по столу и вскакиваю. Мужчина вздрагивает в ответ. Я обхожу вокруг стола и приближаюсь к нему.
- Для меня важно только одно, - говорю я ему тихим, опасным голосом. - Только одно! И если ты пришел сюда, чтобы сказать мне, что вы продвинулись...?
Я позволил вопросу повиснуть в воздухе, усиливая его дискомфорт. В ответ он качает головой.
Я останавливаюсь перед ним. Он достаточно высок, чтобы смотреть мне в глаза, но когда сталкиваешься со мной таким образом, немногие достаточно мужественны, чтобы выстоять. Его плечи сгорбились под моим пристальным взглядом.
- Иди, - шепчу я. - Скажи банкам, что я, блядь, сказал.
Он быстро качает головой, заикается и приглушенно извиняется, а затем выходит из кабинета.
Дверь закрывается. Я нажимаю на кнопку блокировки. Секундой позже вся стеклянная стена, открывающая остальную часть офиса, превращается в непрозрачный белый цвет. Я шагаю к бару, каждый шаг тяжелый и целеустремленный. Я беру бутылку скотча и наливаю себе выпить. Подношу к губам, наслаждаюсь ароматом в течение одной секунды...затем откидываю голову назад и глотаю целиком.
Мой взгляд прикован к бутылке. Еще нет десяти утра, а она уже на три четверти пуста.
- Ублюдок, - шепчу я.
Я оглядываюсь на светящийся экран компьютера, на котором горит первое письмо от похитителей Лилли. Слова этого письма навсегда запечатлелись в моем сознании.
- Черт бы тебя побрал! - кричу я и в приступе ярости швыряю бутылку в стеклянную стену.
Она разбивается. Я игнорирую смутные формы людей, которые остановились, чтобы поглазеть.
Вместо этого я возвращаюсь к своему столу. Я сажусь в кресло и в тридцатый раз за это утро читаю сообщение Эстебана:
Я сделал. Там были фотографии Лилли, моей Лилли в ужасном состоянии. О, я хотел увидеть, как Эстебан горит, когда мои глаза скользят по фотографиям. Письмо продолжается:
- Э.
Одна единственная буква заставила меня сначала задуматься, но кто это мог быть, кроме Эстебана? Никто. Это уже ставит меня на один шаг впереди. Я откидываюсь на спинку кресла, мозг напряженно работает. Робкая улыбка расползается по моим губам, когда я начинаю видеть слабый проблеск плана спасения. Я открываю правый ящик и достаю оттуда самое ценное, что у меня есть. Фотографию единственной женщины, которую я когда-либо любил.
- Я вытащу тебя, моя сладкая Лилли-цветок, - обещаю я, проводя кончиками пальцев по ее губам. - Что бы ни случилось, ты вернешься домой живой. Клянусь своей жизнью.
Третий день моего протеста. Я просыпаюсь от ругани в комнате. Не успеваю я и глазом моргнуть, как меня поднимают и выносят за дверь. Мои ноги волочатся по полу, вялые и тяжелые. Мы возвращаемся в сырой бетонный бункер, который был моей первой тюрьмой.
Меня заставляют сесть в кресло. Яркий свет ослепляет меня. Я вижу достаточно, чтобы различить знакомые очертания штатива и камеры. И мигающий красный огонек. Всегда, мигающий красный огонек.
- Ты приняла таблетки? - требовательно говорит голос.
Этот голос принадлежит лидеру со шрамом. Я поворачиваю к нему лицо, как только могу, и плюю в ответ.
- Шлюха! - кричит он.
Он бьет меня. Я вскрикиваю и падаю на пол.
- Подними ее, - рычит он.