Финал

Морпеховский майор кивнул Абдулле, и Димкины солдаты тычками винтовочных стволов направили злобно чертыхающихся террористов к невидимой границе. Димка поймал внимательный взгляд Левински, мгновенно всё понял и демонстративно взвел курок своего пистолета. Направленное в голову террористке оружие с красноречивым щелчком встало на боевой взвод, и мотивация террористов повысилась. Ну, престарелые террористы не особо обратили на это внимание, зато на тех, что помоложе, подействовало. Самый непримиримый, Густав Вайс, скользнул ненавидящим взглядом по Димке, потом по Николаеву, потом по сестре, но уже виновато. Николаев посмотрел на Димку не менее злобно, на что Димке было глубоко наплевать, и чтобы продемонстрировать это, он неторопливо сплюнул под ноги Николаеву. Тот типа не обратил на это внимания, посмотрел на террористку тоскливым взглядом и опустил глаза. Она порывалась ему что-то сказать и даже сделала вдох, но сдержалась и не произнесла ни слова. Зар-снайпер Рыбников смотрел на неё с чисто мужским интересом, это Димка срисовал сразу, а жлоб Гаргар тупо пялился на всех ничего не выражающим взглядом.

– Офицер Максим, приступайте к работе! – негромко приказал полковник зару-следопыту.

Димка запоздало разглядел следопыта. Похоже, его уже повысили. Зара переодели в морпеховскую форму, поношенную, но тщательно выстиранную и отглаженную. Брони и снаряжения ему, правда, не дали, но для этой миссии оно и не нужно. Максим с важностью козырнул полковнику, положил руку на рукоять висящего на поясе мачете и пристроился к колонне террористов самым последним. У предполагаемой границы запретной территории к фанатикам устремился косматый колдун-сторож-привратник-клоун и принялся скакать вокруг них в идиотском танце, горланя не то песню, не то заклинание, и потрясая посохом. После каждой строфы привратник с силой ударял посохом оземь, хватал его, словно копье, и медленно, как будто посох был сканером, перечеркивал им вереницу террористов, на миг замирая на каждом из них. И тут же продолжал свою дебиловатую пляску. Фанатики невольно остановились и уставились на привратника.

– Что он говорит? – поинтересовался террорист Кирилл с таким видом, будто от ответа зависело, пойдет он в лабиринт или нет.

Можно подумать, его кто-то будет спрашивать! Димка усмехнулся, но доктор Иванов, святой человек с бесконечно добрым сердцем, опять пошел навстречу фанатикам, хоть они этого не заслужили ни дюйма, и ответил:

– Это обычная ритуальная песнь дикарей. Набор примитивных клише, производящих на примитивных зараженных аборигенов неизгладимое впечатление. Приблизительно его слова можно перевести так: «Только безукоризненный телом, несгибаемый духом и кристально-чистый совестью может войти». Причем прилагательное «кристально-чистый» подается одним словом, чтобы подчеркнуть недосягаемость предъявляемых требований. В этой песне излагается множество критериев, и все они недосягаемы, как и подобает примитивной геральдической саге. Не будем ему препятствовать, он прилежно выполняет наши указания и ещё пригодится.

Все терпеливо дождались окончания дурацкого представления, потом привратник успокоился, и вереница закованных в ошейники фанатиков двинулась дальше. Первым шел террорист Вайс, за ним Николаев, потом жлоб Гаргар, следом зар Рыбников, за ним оба престарелых фанатика и Максим. Престарелые шли рядом, тихо переговариваясь, остальные держали дистанцию в несколько шагов, и вереница растянулась. Некоторое время полковник и его офицеры наблюдали за удаляющимися фанатиками в бинокли, потом перешли к мониторам. Вспомогательные мониторы демонстрировали картинку с камер наблюдения, но когда террористы прошли восемьсот метров, видно стало совсем плохо, и все обратились к центральному монитору, который передавал изображение с камеры на шлеме Николаева. О чем говорят престарелые фанатики, слышно не было, остальные террористы двигались молча, и до самого входа в лабиринт ничего не происходило.

Шипение фонтанирующих гейзеров стало гораздо громче, местность вокруг идущих фанатиков была всё обильнее покрыта налетом извести, и в воздухе начали появляться первые, пока ещё жиденькие, облачка пара. Потом вдали стали видны первые валуны лабиринта, наполовину скрытые в паровом мареве, и вскоре Димка понял, что они казались маленькими, потому что были далеко. На самом деле уходящие вдаль границы свастичного коридора выложены едва ли не трехметровыми камнями. Сказать, что все они были выточены один к одному, было нельзя, все валуны немного отличались друг от друга по ширине, их поверхность имела естественные неровности, но по высоте их кто-то подогнал идеально, словно первоначально планировал установить на них крышу, а потом передумал. И на каждом валуне был выбит один и тот же непонятный знак: какая-то закорючка, то ли проткнутая мечом, то ли намотанная на него.