Финал

Штурвал вспомнил своё пребывание в лабиринте в тот день. Оно было очень коротким и очень необычным. Он быстро дошел до перекрестка с придорожным камнем, не встретив никого, кроме высохших от времени трупов, так же быстро выбрал правый коридор и дошел до его окончания. Постамент, на котором лежал инъектор, удивил Штурвала своими надписями, вспыхивающими на поверхности камня и отпечатывающимися прямо в сознании. Слов в надписях было очень мало, но смысла в сознании возникало очень много, чтобы всё это описать буквами, потребовалось бы две или три поверхности такого постамента… Но, мало ли, какие технологии были у предков… Штурвал сделал выбор, и постамент позволил ему взять инъектор. И вот тогда случилось действительно удивительное событие. Штурвал сделал шаг, собираясь покинуть лабиринт, и вдруг оказался на берегу моря, у своей лодки, которую он оставил во фьорде едва ли не в двухстах километрах от лабиринта… Выходит, у предков были и такие технологии, он даже не догадывался об этом. Да, в Анклавах мало что сохранилось от старого мира…

Штурвал аккуратно перешагнул мертвое тело, почти неразличимое в облаке лениво ползущего по полу лабиринта пара, и двинулся дальше. С прошлого раза трупов прибавилось. Видимо, экспедиция Малинина была многолюдной, но повезло далеко не всем. Несколько минут Штурвал неторопливо шел по коридору из валунов, потом достиг перекрестка и, не сбавляя темпа, повернул к правому коридору. Судя по следам, кто-то из тех, кто был с Малининым, ушел в средний коридор. И их было трое. Один колебался между всеми выборами, и, в конце концов, отправился налево. Скорее всего, это был тот неизвестный Николаев, больше некому. Малининских следов в лабиринте вообще не было, да и не стал бы Малинин сомневаться, этот бы сразу помчался налево, как только прочел надпись на придорожном камне, без лишних раздумий. Штурвал углубился в правый коридор, и некоторое время шел к его тупику. Постамент по-прежнему стоял на своем месте, тусклая поверхность отшлифованного серого камня не несла на себе ни букв, ни прочих знаков. Штурвал подошел к постаменту, извлек из подсумка инъектор и аккуратно положил его на место. После чего развернулся и двинулся обратно.

Путь к перекрестку показался ему вдвое короче, чем раньше. Наверное, сказывается опыт хождения по одному и тому же коридору туда-сюда, мелькнула ироническая мысль. Штурвал подошел к придорожному камню и на краткое мгновение остановился, перечитывая надписи. Он презрительно покосился на левый коридор и направился к среднему. В среднем коридоре ему показалось, что воздух стал немного холоднее обычного. Кругом пусто, и известковый налет от гейзеров хрустит под ногами, словно снег… Штурвал шел по лабиринту, всё дальше углубляющемуся в бесконечное море гейзерного пара, и отстраненно смотрел на водяные кристаллики, причудливыми узорами замершие на внешних сторонах валунов. Неожиданно прямо под ногами с громким шипением забурлил гейзер, и Штурвал рванулся вперед, стремясь перепрыгнуть водную чашу прежде, чем она нанесет удар. Мощная стена кипятка многометровым фонтаном ударила ввысь за его спиной, и он невольно развернулся, чтобы посмотреть, с какой опасностью разминулся только что… И замер.

Гейзера не было. Лабиринта тоже. Он стоял на густо покрытой снегом поляне посреди вековой тайги, бесконечным заснеженным океаном простирающейся во все стороны. Вокруг было тихо, лишь шорох осыпающихся с древесных крон снежных шапок тихим неторопливым шепотом доносился из глубин леса. Легкий порыв ветра шевельнул ветви ближайшего кустарника, и Штурвал увидел две черные бусины глаз, глядящих на него из снежной толщи. Белый, как окружающий снег, заяц понял, что его заметили, выскочил из-под куста и умчался в чащу. Штурвал улыбнулся и вдохнул полной грудью морозный воздух. Здесь красиво, мелькнула мысль, только холодновато, а он не взял зимнюю накидку… Но кто же знал… Штурвал развернулся, планируя пересечь поляну, но тут же остановился. Прямо перед ним, в паре метров, стоял очень высокий широкоплечий старик. Седой как лунь, бородатый длинноволосый старец в длинных, до пят, белоснежных одеждах из шкур, с резным посохом, навершие которого было выполнено в виде головы орла. Вместо шапки голову старца венчала диадема, переливающаяся микроскопическими искорками силовых полей, на груди его висел странный амулет, словно подчеркивающий идеальную осанку, совсем не свойственную столь преклонному возрасту. Бездонно-синие глаза внимательно разглядывали гостя, но взгляд старца был теплым, и Штурвал почувствовал, как щиплющий кончики пальцев мороз отступает прочь.

– Здравствуйте… уважаемый… – неловко произнес Штурвал, не понимая, что произошло.

– И ты здрав будь, мил человече! – степенно ответил старец. – Токмо ворогов тут нет, «выкать» некому. Добро пожаловать на землю Предков! Как звать-то тебя, храбрый вой?

– Штурвал… – Штурвал вдруг остро ощутил, что здесь, посреди заснеженной тайги, его кличка, заменившая ему имя и фамилию ещё со времен детского дома, звучит нелепо и глупо.