Филипп IV Красивый. 1285–1314

Бонифаций VIII заблуждался. Филипп Красивый уже изменил свой план. Его покорность была притворством. Он вернулся к тактике, которую отстаивал Флот, и к идеям Колонны, укрывшегося во Франции. Речь шла уже не о том, чтобы Филипп играл в игры с легатами, а о том, чтобы нанести решающий удар. Поскольку Папа утверждал, что низлагает непристойных королей, именно о его низложении должен был вынести решение собор. Это было смелое начинание! Никогда в дни своего всемогущества император Фридрих Гогенштауфен[179] не решился бы на это. К Бонифацию накопилось множество претензий; его врагов было уже не счесть. Не было недостатка в аргументах, чтобы добиться его отстранения от должности, начиная с его сомнительного избрания. Ногаре было поручено составить аргументы против Папы, которые одновременно явились бы обвинительным актом. Филипп обладал искусством инсценировки и проницательностью юриста, который знал ценность свидетельских показаний и то, как их можно использовать. 12 марта 1303 года Ногаре призвали в кабинет в Лувре, где заседал государственный совет, состоящий из короля, Карла Валуа, Людовика д'Эврё, герцога Бургундского, Жана де Шалона[180], Морнэ, Эйселина, епископов Санса, Мо и Невера. Ногаре зачитал свое прошение, в котором он заявил, что кафедру Святого Петра узурпировал лжец, называющий себя Бонифацием! Церковь, сомневаясь в действительности его избрания, желала судить о нем по плодам его понтификата, и он сам дал доказательство своей незаконности. Король должен "подобно ангелу, противостоять злу, которое этот новый Валаам готовился причинить народу". Ногаре основывал свое дело на четырех обвинениях: Бонифаций не был папой, так как занял папский престол как вор и как разбойник; он был явным еретиком и, как таковой, отделен от тела Церкви; он был худшим симонистом, который когда-либо существовал; он совершил такое огромное количество преступлений, что Церковь придет к своей гибели, если не отвергнет его из своего лона.

За несколько дней до этого король подписал жалованную грамоту, в которой объявил, что отправляет Ногаре, банкира Муше, магистра Тьерри д'Ирсона[181] и священника Жака де Жассениса "в определенные страны для решения определенных вопросов". Это была секретная миссия, поскольку они имели право вести дела от имени короля с "любым знатным или другим лицом, церковным или светским" и выплачивать денежные суммы, которые они считали нужными, людям, заслужившим благосклонность короля.

Филипп Красивый знал цену секретности. Ни из доклада Ногаре, ни из заключений легистов совета ничего не стало известно Папе. Бонифаций VIII доверил свои последние буллы некоему Никколо де Бьенфайте. Последний не смог доставить их кардиналу-легату. Он был арестован в Труа; его письма были изъяты и доставлены королю. Их чтение побудило Филиппа поторопить события. 13 июня в Лувре собралось собрание прелатов, баронов и докторов университета. Людовик д'Эврё, графы Сен-Поль и Дрё, Гийом де Плезиан[182] (друг Ногаре) представили Филиппу IV просьбу, умоляя его созвать собор для суда над папой. Выступал Плезиан. Он повторил обвинения, выдвинутые Ногаре, добавив несколько довольно нелепых деталей, но таких, чтобы произвести впечатление на аудиторию: Бонифаций одобрил еретические работы Арнольда де Вилланова[183] (своего врача); он приказал установить свою серебряную статую в церквях, "тем самым склоняя людей к идолопоклонству; он осмелился публично заявить, что предпочел бы быть собакой или ослом, чем французом; у него был личный демон, советам которого он следовал, и так далее. Плезиан был более убедителен, когда утверждал, что Бонифаций практиковал бесстыдное кумовство, что он растратил средства, предназначенные для помощи Святой земле, что он стал причиной смерти несчастного Целестина V, преследовал и грабил враждебных ему кардиналов (явный намек на семью Колонна) и братьев миноритов (францисканцев)[184]. Плезиан обязался представить Собору доказательства всех этих обвинений.

Король принял к сведению это заявление. Он согласился, "со всей честью и уважением к Святой Римской Церкви", удовлетворить просьбу и созвать собор. За исключением двух непокорных, прелаты дали свое согласие, "чтобы невиновность сеньора Бонифация была раскрыта или обвинения, выдвинутые против него, были обсуждены советом". С этого момента механизм пришел в движение, и ничто не могло остановить его движение. 21 июня король созвал собрание докторов университета и заручился их поддержкой: это было несложно сделать, ведь Бенедикт Каэтани однажды оскорбил их. В день Святого Иоанна (24 июня) парижский народ и духовенство были допущены в дворцовые сады. Священнослужитель зачитал обвинительное заключение против Бонифация. Доминиканец проповедовал о необходимости искоренения ереси: