Филе из палтуса. Звери в моей постели

– Верно, – задумчиво ответил Макс. – Но если ты уложишь метким ударом кого-нибудь из них, я заберу его нож, и мы схватимся с ними.

– Не думаю, чтобы это было очень разумно, – сказал Теодор.

Тем временем селяне продолжали бушевать, и Мактэвиш все еще пытался убедить мэра поделить пополам выручку, извлеченную из его бороды.

– Вы спасете Джерри? – донесся мамин голос из-за спин наших противников.

– Да замолчи ты, мама! – заорал Ларри. – Ты только все усугубляешь. Джерри в полном порядке.

– Знаете, по-моему, учитывая, что и как говорят некоторые из них, – снова вступил Теодор, – хорошо бы нам убедить Мактэвиша отдать деньги мэру. Иначе мы рискуем очутиться в крайне затруднительном положении.

– Вы защитите Джерри? – опять закричала мама.

– О Господи! – простонал Ларри.

Шагнув вперед, он схватил за локоть Мактэвиша, залез рукой в его карман, достал ассигнации и протянул их мэру.

– Эй! Постой! Это мои деньги! – возмутился Мактэвиш.

– Твои, твои, и тебе плевать на мою жизнь, – ответил Ларри.

Обратясь к мэру, он продолжал по-гречески:

– Вот деньги, которые этот господин, владеющий магией, обнаружил в вашей бороде.

Затем он снова повернулся к Мактэвишу, взял его за плечи и пристально уставился ему в глаза.

– Отвечай кивком на все, что стану тебе говорить, понял?

– Понял, понял, – ответил Мактэвиш, озадаченный таким внезапным проявлением воинственности со стороны Ларри.

– Итак. – Ларри осторожно положил ладонь на грудь Мактэвиша там, где, очевидно, помещалось сердце, и произнес:

Варкалось. Хливкие шорьки
Пырялись по наве.
И хрюкотали зелюки,
Как мюмзики в мове.

Мактэвиш, пораженный не только тем, как искусно Ларри овладел ситуацией, но и странными словами (ему не доводилось читать «Алису в Зазеркалье»), энергично кивал в конце каждой строфы.

А Ларри снова обратился к мэру.

– У этого господина, – он опять положил ладонь на грудь Мактэвиша, – большое сердце, поэтому он согласен отдать вам все деньги, но при одном условии. Всем вам известно, что есть люди, которые умеют находить скрытые в земле источники.

Толпа дружным «ага» подтвердила, что ей это известно.

– Этим людям платят за их работу, – продолжал Ларри. Послышались сопровождаемые кивками возгласы «да, да».

– Но когда вода найдена, – сказал Ларри, – она принадлежит всем.

Он говорил на понятном для всех языке, потому что вода и хлеб составляли основу жизни всякой здешней общины.

– Иногда люди, которые ищут воду, находят источник, иногда не находят, – говорил Ларри. – Этот господин иногда находит деньги в бородах людей, иногда не находит. Ему повезло, у вас хороший мэр, и он нашел деньги. Нашел около девятисот драхм. Так вот, потому что он хороший человек, добрый человек, он согласен отказаться от обычного вознаграждения.

Снова дружное «ага», выражающее удовлетворение, смешанное с недоумением по поводу такой щедрости.

– Однако взамен он просит вашего согласия на одну вещь, – сказал Ларри, – чтобы мэр истратил эти деньги на благо всей деревни.

Тут лицо мэра сразу помрачнело, зато его односельчане встретили слова Ларри аплодисментами.

– Ибо, – возвысил голос Ларри, окрыленный явными признаками успеха и разгоряченный выпитым вином, – когда вы находите деньги так, как находите воду, они должны принадлежать всем.

Последовала такая громкая овация, что попытки мэра что-то возразить утонули в общем гаме.

– Знаете, – вступил Теодор, – по-моему, сейчас, похоже, самое время удалиться. С высоко поднятой, как говорится, головой.

И мы зашагали вниз по главной улице, сопровождаемые толпой селян, каждый из которых норовил протиснуться к Мактэвишу, чтобы похлопать его по спине или пожать ему руку. Так что к тому времени, когда мы спустились на пристань, Мактэвиш явно начал чувствовать себя первейшим представителем Королевской конной полиции и склонялся к тому, что двадцать фунтов – отнюдь не слишком высокая плата за такое преклонение. Наше отплытие задержалось на несколько минут из-за того, что мэр, а за ним и все прочие старцы настояли на том, чтобы заключить Мактэвиша в свои объятия и расцеловать его. Наконец он ступил следом за нами на палубу, воодушевленный своим успехом.

– Что я говорил! Следует знать, как обращаться с примитивными людьми.

– Во всяком случае, – сказала мама, – моейноги больше не будет ни в одном селении на этом побережье. Это мой день рождения, и хотелось бы, чтобы кто-нибудь считался с моими желаниями.

– Конечно, дорогая муттер, – отозвался Макс. – Мы постараемся найти для вас славное местечко, чтобы перекусить.

Якорь был поднят, заработал мотор, и сквозь его гулкое чуфыканье мы еще долго слышали аплодисменты и добрые пожелания селян.

Когда подошло время ленча, мы обнаружили прелестный длинный пляж с мягким белым песком, и поскольку накануне вечером Таки сумел поймать несколько кефалей, Спиро развел на берегу костер и поджарил чудесную рыбу.