Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

Заключительная часть вечера прошла несколько вяло. Моя служба в армии закончилась, я снова стану гражданским лицом, и подобная перспектива меня совсем не радовала. И санитар, который принес поднос с моим ужином, и сестра, которая пришла позже помочь мне уложить вещи, и даже Хью Ли — все завидовали моей вновь обретенной свободе, а меня она, признаться, страшила.

И хотя я сказала Генри о намерении вернуться к Коннору, я до сих пор не собралась с духом написать ему о своем возвращении, тем более о ребенке. Лежа на кровати, унылая и несчастная, я попивала из кружки остатки джина и старалась убедить себя, что, возможно, разумнее отложить все решения до прибытия в Сидней. Прежде чем армейские медики меня окончательно выпишут, им в любом случае придется соблюсти некоторые бюрократические формальности. Значит, у меня будут время и возможность по приезде в Сидней написать Коннору. И получить от него ответ...

Я провела беспокойную ночь, мне снились сны, в которых Коннор присутствовал как призрачное, постоянно исчезающее видение, настойчиво стремящееся ускользнуть от меня. В половине шестого утра меня разбудил санитар, который принес чай и сообщил, что машина уходит в порт через полчаса.

Его предсказание оказалось чересчур оптимистичным; лишь около половины восьмого я, измученная долгим ожиданием, с трудом взобралась в переполненную санитарную машину, которая, немилосердно громыхая и подпрыгивая на ухабах, черепашьим шагом повезла нас в гавань, где предстояло погрузиться на госпитальное судно. После часового муторного ожидания мы наконец взошли на борт, и санитар сказал мне, что я должна явиться к дежурному врачу. Однако, к кому бы я ни обращалась, никто не знал, где он находится. И я уже начала жалеть, что моя просьба — не доставлять меня на корабль на носилках — возымела действие. Я провела в постели более недели и совершенно не представляла себе, насколько за это время ослабли и сделались ненадежными мои ног». В довершение я ощущала приступы головокружения и тошноты.

А к трапу непрестанно подкатывали набитые людьми автобусы и грузовики, и новые толпы отъезжающих карабкались на корабль. Долгое время на пароходе царил настоящий хаос. В проходах скапливалось все больше и больше пассажиров, таких, кто, подобно мне, искал выделенные им каюты. Члены команды, медсестры и санитары буквально сбились с ног, пытаясь навести порядок, но их усилия были малоэффективными из-за огромного наплыва людей. В первую очередь занимались больными, доставленными на носилках, способных самостоятельно передвигаться направляли на нижние палубы, однако никто, казалось, не знал, как поступить со мной — единственной женщиной, в отношении которой не имелось никаких распоряжений.

В конце концов один из стюардов привел меня в четырехместную каюту, пообещав принести чаю, а заодно отыскать мои вещи и привести сюда дежурного врача. По его совету я легла на одну из нижних коек, давая наконец отдых моим слабым ногам. Стюард вернулся с кружкой очень крепкого сладкого чая, который здорово помог преодолеть подавленное настроение, затем вскоре он доставил и мои вещи.

— Пробиться к дежурному врачу не удалось, мисс, — проговорил он извиняющимся тоном. — Около его кабинета толпится народ. По моим прикидкам, он освободится примерно через час. Так что, на мой взгляд, вам выгоднее всего оставаться в этой каюте — теплой и уютной, пока кто-нибудь не начнет спрашивать о вас. Чувствуете себя небось уже лучше?

Я, поблагодарив от всей души за чай, заверила его, что мне уже значительно лучше.

— Вам чай пришелся по вкусу, правда? — улыбнулся стюард, довольный. — При первой же возможности принесу еще. И если мне удастся разыскать медсестру, способную уделить вам хотя бы пять минут, то и ее тоже прихвачу с собой. Пусть вас посмотрит и вообще позаботится. А вы теперь выглядите намного бодрее!

Он ушел, а я погрузилась в легкую дремоту. Очнулась я, как мне показалось, много часов спустя, когда в каюту вошли военно-морской врач в форме и две медсестры. Они внимательно посмотрели на меня, а одна из медсестер достала из кармана халата листок с отпечатанным на машинке текстом.

— Вы лейтенант Дейли из Женской службы передвижных магазинов? — спросила она.

— Да, это так, — подтвердила я.

— Ну, вы не должны находиться здесь, — коротко проинформировала она меня и повернулась к морскому врачу. — Лейтенант Дейли числится лежачей больной, ее место в больничной секции «В» — одному Богу известно, как она попала сюда, хотя сегодня меня ничто не удивляет. — Она вздохнула и заглянула в листок. — Лейтенант Дейли...

Понизив голос так, что я не могла разобрать ее слов, она в сжатой форме изложила врачу историю моей болезни. Тот кивнул и вынул из кармана стетоскоп.