Фиктивный брак. Жизнь - это судьба

Тупо уставившись на Алана, я размышляла над его словами. Внесло ли письмо Коннора в самом деле в мою жизнь ясность? Разум говорил мне, что оно должно было внести, что именно эту цель преследовал Коннор, посылая свое письмо, но где-то в глубине души я знала, что полной ясности по-прежнему нет. Хотя, быть может, как раз подчиняясь разуму, я была сейчас здесь, с Аланом. Мне нужно было окончательно и бесповоротно расстаться с ним ради его же собственного счастья. Он уже достаточно страдал и было бы несправедливо позволить ему и дальше надеяться и любить. Мне отчаянно хотелось видеть в нем только друга, и я многим бы пожертвовала, чтобы иметь возможность запросто, по-дружески показать ему письмо Коннора и спросить, как мне поступить. Но сделать этого я не могла, он был последним человеком на свете, которому я решилась бы показать письмо: просто не имела права взваливать на плечи Алана собственные сомнения и страхи.

— Итак, Вики?

Он по-прежнему не спускал с меня прищуренных глаз. Я никогда не умела скрывать от него свои чувства и в давние времена никогда не стремилась, теперь же я должна была солгать ему и заставить поверить в эту ложь — единственное доброе дело, которое я могла сделать в подобных условиях. Алан уезжал домой, и мы, возможно, никогда больше не встретимся. И мне хотелось, чтобы он чувствовал себя свободным, ничем не связанным со мной.

— Алан, я возвращаюсь в Австралию, — сказала я, стараясь, чтобы мои слова звучали как можно убедительнее.

— Возвращаешься к нему, к своему мужу? — нахмурился он.

— Да, к Коннору, — кивнула я, изображая на лице улыбку. — Он ждет меня, и я... тоже хочу вернуться.

— Причем так сильно, что даже не можешь удержать слез? — проговорил Алан с отчетливой иронией в голосе. — Ради всего святого, Вики, я же просил сказать мне правду! Зачем ты лжешь?

— Но плачут ведь не только от горя, — возразила я. — Порой плачут от радости и от чувства облегчения.

— Да, порой такое бывает, — согласился он, — но к данному случаю это не подходит, дорогая.

— Как нельзя лучше, Алан. Я действительно уезжаю в Австралию. А Коннор не писал потому, что между нами возникло недоразумение. Мы поссорились. Но теперь все позади, мы намерены наладить нашу жизнь. Даю честное слово.

Это «честное слово» чуть было не застряло у меня в горле, но ввиду очевидных сомнений Алана мне не оставалось ничего другого. Он вздохнул.

— Вероятно, вся беда в том, — проговорил он с грустью, — что мне не хочется расставаться с тобой и не хочется верить, что ты в состоянии любить кого-то еще. Но мне придется примириться с тем фактом, что ты замужем за другим, не так ли?

— Да.

— И что любишь его?

— Да, Алан, с этим фактом тоже. Потому что я в самом деле люблю его.

— Я всегда был против разрушения любого брака, — заметил Алан устало. — И уж, конечно, я не собираюсь разбивать вашу семейную жизнь, Вики, как бы я тебя ни любил и как бы ни желал, чтобы ты стала моею. Во всяком случае, пока она протекает нормально и пока ты счастлива. Но так ли это? Вечером, в День победы над Японией — Боже мой, Вики! — ты ходила точно в воду опущенная; никогда прежде не наблюдал ни в ком столь разительной перемены. Я был до глубины души потрясен.

— Неожиданная встреча с тобой просто выбила меня из колеи, — вяло защищалась я.

— Неудивительно, — пробормотал Алан, жалобно глядя на меня. И тут я почувствовала, что мы снова сделались чужими — ложь стояла между нами.

Посмотрев на часы, Алан напомнил:

— Мне нужно быть в палате. Иначе та анафемская сестра пошлет за мной поисковую команду. Мне кажется, ты действительно хочешь, чтобы мы навсегда распрощались друг с другом.

— Да, так нужно. Ради... ради всех нас. И особенно ради тебя.

— И почему же ты не советуешь мне найти добропорядочную красивую девушку и забыть тебя? Ведь к этому ты клонишь?

На мгновение у меня перехватило дыхание, затем я проговорила:

— Что ж, такое вполне возможно, Алан.

— На свете нет ничего невозможного, Вики. Хотя для меня расстаться с тобой — это почти что-то невозможное. И, ради Бога, не начинай убеждать меня в том, что время — превосходный лекарь, я не могу этого от тебя слышать.

— А я вовсе и не собиралась тебя ни в чем убеждать.

— Ограничимся рукопожатием, или ты позволишь поцеловать тебя?

— Не лучше ли нам просто сказать друг другу «прощай»?

Душевные силы постепенно покидали меня; как бы угадав мое состояние, Алан привлек меня к себе. Его губы нежно, но бесстрастно коснулись моих губ.

— Прощай, Вики. Не забывай своего обещания. Я хотел бы знать, если что-то произойдет, повернется в ту или иную сторону.

— Непременно сообщу, хотя, думаю, у нас все наладится. И... мне очень жаль, Алан, что... что наши отношения закончились вот так.

Он взял меня под руку, и мы пошли назад к больничному корпусу.

— Пожалуй, будет лучше, — сказал Алан после некоторой паузы, — если ты вернешь мое письмо. И ты можешь сжечь остальные, когда они придут.

— Хорошо, — согласилась я, отдавая ему письмо, которое он, не глядя, сунул в карман военной рубашки. Мы остановились у входа в больничное здание и повернулись лицом друг к другу.