Фидель Кастро

«Коммунистический манифест» Маркса понравился ему не из–за своей «агитационности или идейности», а, как он сам говорил позже, «в силу простоты, ясности, той прямой формы, в которой дается объяснение нашего мира и нашего общества»[54].

«Несмотря на имеющиеся амбиции и тщеславие, которые мы должны проявлять во время нашей революционной жизни, мы всегда должны не забывать, что находимся на постоянном боевом дежурстве. И я принял данную этику, ибо руководствоваться этическими ценностями – это очень важно. От Маркса – мы получили концепцию того, что из себя представляет человеческое общество. Маркс нам показал, каким было общество и историю его развития. Без Маркса вы не можете привести никакой аргумент, который бы смог обосновать исторические события, а также тенденции развития человечества, процесса, который еще не завершился в обществе <…> Если бы Христофор Колумб не имел компаса, то он бы никуда не приплыл. И у меня был компас, который я нашел в мыслях и идеях Маркса и Ленина, а также этика, которую я встретил в идеях Марти»[55], – объяснял истоки своего мировоззрения лидер кубинской революции.

Итак, марксистские труды показали Кастро путь, по которому, по его мнению, должно идти общество. Он нашел в них теоретическое объяснение многим скрытым социальным и экономическим процессам. У Маркса же он научился главному практическому революционному постулату «первый этап революции – это взять власть», который с блеском воплотит в жизнь на стыке 1958—1959 годов. Марти и Маркс повлияли на его решение перейти от теории к практике. (Правда, произошло это лишь со второй попытки. Как известно, победе революции предшествовал неудачный штурм Монкады.)

«В то время когда я должен был перейти в университете со второго курса на третий, у меня было много идей, я был антиимпериалистом и антиколониалистом, – вспоминал Фидель Кастро, – я выступал за доминиканскую демократию, независимость Пуэрто–Рико, возвращение Панамского канала панамцам, возвращение Мальвинских островов Аргентине, ликвидацию европейских колоний в Латинской Америке, таковы были мои знамена. Да, но то не было еще социалистическое знамя»[56].

Фидель считал себя плохим студентом. Ему больше нравилось болтать со сверстниками в парке, читать книги, спорить на разные интересные темы. Его часто видели на университетской площади Каденас в компании других студентов. Говорили, что Фиделя было почти невозможно переспорить. Более того, часто он начинал «дискутировать» с тезисами, которые сам же и выдвигал! Сила его убеждения была такой, что студенты мгновенно попадали под его влияние и слушали его буквально с открытыми ртами. Фидель, уже после победы революции, на одной из встреч с трудящимися честно признавался, что в те годы студентов больше интересовала «стихия улицы», чем сама учеба. «На этой площади Каденас я провел пять лет, а на занятия почти не ходил, – вспоминал Фидель Кастро. – Перед экзаменами занимался три–четыре дня и сдавал предметы, как это делали все. Таковы были экзамены, и я думаю, что никто серьезно не готовился к тому, чтобы стать хорошим специалистом»[57].

В личном деле Фиделя Кастро, найденном в Гаванском университете после революции, есть пометка куратора из администрации вуза: «Был постоянным возбудителем и агитатором студенческой массы»[58].

На третьем курсе Кастро уже не мог быть студенческим старостой, потому что выбрал свободное посещение лекций и редко бывал в университете, предпочитая самообразовываться по книгам. Это также означало, что он мог сам выбирать, какие предметы сдавать. Таких предметов у Фиделя набралось целых пятьдесят! Успешная сдача их была необходима Кастро для получения, кроме диплома и степени доктора по административному праву, также степени лицензиата по дипломатическому праву и доктора социальных наук. Те, кто успешно сдавали эти предметы, имели возможность получить «бекарио» – грант на продолжение учебы в Европе или в США. Когда Фидель понял, что сможет получить «бекарио», он начал посвящать учебе 15—16 часов в сутки. «Я завтракал, обедал и ужинал с учебником, не отрывая взгляда от книги»[59], – рассказывал он. Ему оставалось сдать только два предмета из пятидесяти, чтобы получить грант. «Но нетерпение и реальная ситуация подтолкнули меня к тому, чтобы начать действовать, – признавался Фидель годы спустя. – <…>Уже достаточно хорошо вооруженный главными, основными идеями и революционной концепцией, я решаю применить их на практике»[60].

Как уже говорилось, в Гаванском университете учились отпрыски богачей, и потому студентов с левыми, прогрессивными убеждениями было немного. В 1945 году – не больше 50 человек. К тому же, когда на Кубе в самом разгаре была «охота на ведьм», прогрессивные студенты объявлялись «коммунистами» и рисковали быть отчисленными из университета и стать безработными. Левые идеи, безусловно, привлекали молодежь, но о том, чтобы бороться за радикальное изменение общества, речи не шло.