FIASCO. Исповедь трейдера с Уолл-Стрит

Допустим, мексиканский банк захочет заключить СОД с группой производных. В этом случае они просто подписывают контракт, в соответствии с которым, во-первых, мексиканский банк должен выплачивать доход группе производных и, во-вторых, группа производных обязуется выплатить мексиканскому банку «общий доход» по каким-либо заранее выбранным ценным бумагам. Для большинства банков страны кактусов такими заранее оговоренными бумагами стали мексиканские облигации — как правило, краткосрочные номинированные в песо обязательства мексиканского правительства, именуемые Cetes. Иногда мы называли такие контракты «свопы с Cetes», иногда— «свопы в песо». Например, мексиканский банк соглашается выплачивать группе производных 8% со 100 миллионов долларов на протяжении полугода, а взамен группа производных шесть месяцев выплачивает банку доход с Cetes на 100 миллионов долларов. Если курс песо по отношению к американскому доллару не снижается, доход с облигаций должен составить 16%. Таковы типичные условия «свопов в песо». С точки зрения мексиканских банков «свопы в песо» — это подкрепленные займами инвестиции в Мексике. Банк занимает деньги у Morgan Stanley и получает доход от мексиканских облигаций.

Почему же «свопы в песо» пользовались такой популярностью в Мексике? Прежде всего, они были выгодны, поскольку позволяли играть по-крупному на относительно высоких местных процентных ставках, так как предполагали неизменно высокий курс песо и неуклонное исполнение правительством своих обязательств. Если бы Cetes были погашены в полном объеме, а песо не подешевело, то мексиканские банки получили бы на правительственных облигациях, допустим, 16%, но оставались должны Morgan Stanley лишь заемную ставку, скажем 8%. Если бы к тому времени песо сохраняло стабильность, то спред составил бы 8%. Учитывая гигантское количество «свопов в песо», такой спред стал бы подарком судьбы.

Но, что еще важнее, «свопы в песо» позволяли мексиканским банкам играть все более и более по-крупному как без огласки, так и без отрицательных последствий. Вообще-то банки хотели бы занять столько, сколько им дадут, и купить столько мексиканских облигаций, на сколько хватит денег. «Свопы в песо», по сути своей, были тем же, что и покупка мексиканских ценных бумаг на взятые в долг американские доллары, но в связи с ограничением размеров кредитов и прочими препятствиями для мексиканских банков делать займы непосредственно оказалось невозможно.

Когда банк занимает деньги и покупает облигации, эти действия фиксируются в его бухгалтерском балансе, что имеет свои издержки: заем записывается в обязательства, а купленные облигации — в активы. Международная система, регулирующая банковскую деятельность, требует, чтобы банки держали определенный минимальный резерв капитала, зависящий от величины балансовых активов и обязательств. Если же эти активы и обязательства растут, то банку необходим больший капитал для защиты от возможных потерь. Такие правила преследуют цель предотвратить банкротство, поскольку при их соблюдении у банка всегда достаточно средств для покрытия любых потерь, особенно в случае краха рынка.

К 1994 году балансы банков, работавших в соответствии с изложенными правилами, «переполнились». Банки опьянели от игры с песо на занятые деньги, и только высокие резервные требования к капиталу и жесткое регулирование их деятельности препятствовали тому, чтобы они занимали или покупали все больше и больше. «Свопы в песо» позволяли мексиканским банкам увеличить масштабы своих игрищ, избегая этих издержек и в обход регулирующих правил. Банки возлюбили свопы, поскольку в отличие от любой другой формы займа денег они не отражались в балансе и, таким образом, не подпадали под резервные требования и регулирующие нормы. Другими словами, для балансовых отчетов «свопы в песо» оказались невидимками.

Мексика была отнюдь не единственной страной с либеральными и благоприятными правилами сделок по свопам. Международная ассоциация своповых дилеров (International Swaps Dealers Association), в которую входили 150 дилеров изо всех уголков планеты, многие годы лоббировала отмену регламентации свопов, аргументируя свою позицию так: «Следует подчеркнуть, что своп ни разу не оказался мошенничеством либо иной противозаконной деягельностъю, не говоря уже о невозможности принуждения к сделке». В октябре 1992 года конгресс дал право Комиссии по торговле товарными фьючерсами (КТТФ) (Commodity Futures Trading Commission, CFTC) исключить свопы из сферы действия регулирующих норм. Bo время президентства Джорджа Буша-отца своповые дилеры развили B КТТФ бешеную лоббистскую активность, добиваясь использования этого права, и, наконец, незадолго до вступления в должность Клинтона в январе 1993 года комиссия под председательством Уэнди Гремм, жены кандидата в президенты от республиканцев Фила Гремма, сдалась. Решение было названо прощальным подарком республиканцев своповым дилерам.