Фес

– Я дала ему несколько телефонов. Как он ими воспользовался? Не знаю. Просто в один прекрасный день они с женой зашли в офис и долго благодарили – не уточняя за что. А я смотрела на них и про себя смеялась и чуть не плакала, едва сдерживала слезы. В общем, с семейной жизнью ничего не вышло, но кризис миновал, теперь я была готова к новой роли – одинокой хозяйки большого дома. Поехала и купила двух щенков, ротвейлера и восточноевропейскую – Варю и Асю, зажили втроем, одна в доме, другая на улице. Мужичок из поселка, тихий строгий пьяница, помогал по хозяйству – косил траву, следил за котлом и бассейном, поливал газоны. Дом, он ведь как корабль, где на тебе и штурвал, и ресторан, и машинное отделение. И я потихоньку втянулась – через год в городе жить не могла, уезжала при первой возможности. Старых подруг у меня не осталось, а новых я не завела, так уж вышло. Единственный человек, который ко мне приезжал, – мой старый приятель, с которым мы в детстве сыграли в одном фильме, а потом какое-то время работали в театре. Он исчез, пропал – встретились мы только спустя жизнь на каком-то мероприятии или тусовке, не помню, – и я вдруг почувствовала, что эта связь пульсирует, на той детской истории живет и держится. Именно эта связь оказалась прочнее всего, что случилось в жизни, – странно, правда? Тогда-то я и почувствовала, что прожила не одну жизнь, а несколько…

Я пожал плечами:

– Свойство времени.

Она покачала головой:

– Сколько надежд у тебя было – это тоже свойство времени? – Незаметно перешла на “ты”. – Или ты никогда не думал, что мы будем жить по-человечески? Цивилизованно – как свободные люди? И кто-то другой, а не ты, пришел в отчаяние, когда понял, что ничего не вышло? Что история дала круг и мы вернулись в старое гнилое русло? И делать с нашим опытом, таким “уникальным” и таким “историческим”, -

нечего?

– Мы остались собой, – ответил я. – Это и есть наша заслуга. Наше достижение.

Отпив глоток, она часто-часто закивала:

– Да! Раньше я тоже так считала. Но подумай трезво, ведь собой-то мы как раз и не были. Чем угодно – да, были. Тысячи ролей перепробовали, переиграли. А свою так и не нашли. Собой так и не стали.

– Ерунда! – Теперь пришла моя очередь перебивать ее. – Быть собой и означает – быть разными. Другими. Выбирать роль, которую считаешь нужной – а не ту, которую тебе навязывают. Если это не стержень – то что тогда стержень? Что тогда опора?

Я перевел дыхание:

– Мы к этому типу человека – новому, состоящему из многих! – невероятно приблизились. Откуда в нас это? Не знаю! Может быть, потому что наши отцы выросли после войны, без отцов. И никто не давил на них, не диктовал. Не направлял куда следует. Вот и мы тоже не умеем диктовать. И себе диктовать никому не позволим. К тому же вспомни, на какое время пришлась наша юность. Свобода! Окно в мир открылось, на нас – тепленьких, нежных – обрушились вселенные, о существовании которых мы знали только по телевизору и не мечтали увидеть…

– А потом свет погас, окно в мир замуровали. – Она опустила голову, обняла себя за плечи. – И мы остались – в темноте, никому не нужные, чужие в собственном доме…

– Я построила дом, – начала медленно. – Я собиралась жить в нем от всех подальше. Но в один прекрасный день наш губернатор сбегает, и на его место ставят нового. Поскольку район уже обворован, новому брать нечего. Тогда он объявляет задним числом нашу землю “особой экологической зоной” и признает сделки при старом губернаторе незаконными. После чего мне в почтовый ящик бросают бумагу, которая переворачивает мою жизнь – потому что по этому документу выходит, что никаких прав на землю я не имею, дом построила незаконно, поэтому должна вернуть ее – или выкупить заново, но уже по новым расценкам “особой зоны”.

Я посмотрел на улицу – “серфер” и “азиатка” усаживались в рикшу.

Она проводила взглядом машину:

– Пришлось отдать дом и вернуться в Москву. Чтобы не сойти с ума, решила быть поближе к людям. От депрессии – и того, что с ней обычно приходит, – спрятаться, найти службу. “Требуется осветитель, навык работы необязателен” – я отправилась по первому объявлению и в один день стала осветителем на федеральном телеканале. Так началась моя новая жизнь, на колесах. В абсолютно мужской компании.

– И как эти люди вас приняли? Какие вопросы задавали?

– Главное было поставить себя на нужное место. Я намекнула редактору, милейшему, как все интеллектуалы-пьяницы, господину, что не совсем та, за которую выдаю себя. Что была вынуждена исчезнуть из города. И пусть он, как порядочный человек, не выдает меня. Дальше все произошло как и предполагалось: редактор в тот же вечер рассказал обо мне всей группе, и больше мне вопросов не задавали.