— Да. Она забывает, что духовка горячая, и лезет в нее без прихватки. Выходит на улицу, не обращая внимания на то, куда идет, и спотыкается. И все подобное. Однажды, когда я учился в старшей школе, она вышла на улицу, чтобы забрать почту, когда шел снег. Должно быть, вышла где-то в середине утра. Отключилась и простояла у почтового ящика весь чертов день. Когда я вернулся домой, то нашел ее там почти замерзшей. На ней не было ни пальто, ни обуви. Отвез ее в больницу, у нее было обморожение пальцев рук, ушей и стоп. Повезло, что она ничего не потеряла.
Я не знала, что сказать. Моя мама могла бы годы подряд получать награду «Мать года». Я не могла представить, как можно расти, зная, что ты не можешь зависеть от своей матери. Но до меня начинало доходить, почему Джесс был таким, какой есть. Всегда старался быть главным. Всегда заботился обо всех. Он начал делать это рано и, вероятно, не знал, как жить по-другому.
— Так было всегда?
— Всю мою жизнь. Фелисити и я рано научились не полагаться на нее, — сказал он. — Дело было не в том, что она намеренно пренебрегала нами. Она просто ничего не может с этим поделать. Она любит нас. У нее доброе сердце. Просто… у нее сломлен разум.
— Фелисити? — спросила я.
— Моя сестра. Переехала в Сиэтл на следующий день после того, как окончила среднюю школу. С тех пор я ее не видел. Она на два года младше меня, так что это было… сколько, четырнадцать лет назад?
— Ты с ней общаешься?
— Пару раз в год. Стараемся звонить друг другу в наши дни рождения и на Рождество.
— А что на счет отца?
— Торчал здесь, пока мне не исполнилось восемь, потом ушел. Переехал в Биллингс, чтобы работать на нефтеперерабатывающем заводе. Время от времени приезжал в гости пару лет. Но потом встретил там женщину и вообще перестал возвращаться.
— Это ужасно, — сказала я.
— Именно так все и было. Думаю, он просто устал заботиться о маме.
— Значит, он оставил восьмилетнего и шестилетнего ребенка делать это вместо себя? Это неправильно, Джесс.
— Не правильно, — согласился он и крепко сжал мое бедро рукой. Он понял, что я начинаю нервничать. — Но это больше не имеет значения, Веснушка. В детстве я получал от него то, что мне было нужно, — чеки, которые он присылал нам два раза в месяц. Как только меня наняли на станцию, я написал ему письмо, в котором говорилось, что ему больше не нужно отправлять их маме. Мы покончили с ним. Ему нет места в моей жизни, и не было уже целую вечность.
— Мне так жаль, милый, — прошептала я.
— Все в порядке.
Мы лежали в тишине, и я медленно начинала погружаться в сон. Было уже поздно, и, хотя мысли все еще проносились в моей голове, мое тело было измотано и нуждалось в сне.
Как раз перед тем, как я задремала, Джесс сжал мое бедро.
— Джорджия?
— Да? — зевнула я.
— Ма влюбилась в Роу. Говорила о ней всю дорогу домой.
— Я знаю. Разве это плохо?
— Она захочет посидеть с ней. Ни при каких обстоятельствах ты не должна позволять этому случиться.
— Хорошо, — я кивнула.
Матери Джесса нельзя было доверять ее собственных детей. Ему не нужно было повторять мне дважды, чтобы я не оставляла ее со своей дочерью.
Глава 11
Всю неделю мы с Джессом проводили ночи вместе, узнавая больше о телах друг друга.
Сегодня вечером я лежала на спине в постели, широко расставив ноги и подтянув колени к себе. Он исследовал меня ртом, и я была близка к оргазму. Мои ноги дрожали, и я корчилась на простынях.
Джесс так хорошо знал, как пользоваться ртом. У меня никогда раньше не было партнера, который делал бы мне кунилингус, так что мне не с кем было его сравнивать. Несмотря ни на что, я послала безмолвную молитву благодарности небесам. Это было блаженство.
Его язык ласкал мой клитор, в то время как он двигал двумя пальцами во мне.
— О боже мой, — простонала я. Мои бедра дернулись, когда он жестко всосал мой клитор.
Он ослабил хватку, сделал еще одно движение, и я кончила. Уткнувшись головой в подушку, чтобы не закричать, я позволила своему телу содрогнуться и взорваться.
Я рухнула обратно на кровать, когда кончила, тяжело дыша.
Джесс проложил поцелуями дорожку вверх по моему животу и выровнялся с моим входом. Одним мощным толчком его обнаженный член погрузился глубоко.
Мне нравилось, когда он это делал.
Он начал входить и выходить медленными, глубокими движениями. Ему обычно требовалось несколько минут, чтобы снова возбудить меня, но сегодня вечером я знала, что ему сразу удастся снова довести меня до оргазма.
Так и произошло.
Он продолжал свой неторопливый темп, пока я не оказалась на краю.
— Я почти, Джесс, — выдохнула я.
— Да, детка, — сказал он. — Черт, ты так хорошо ощущаешься. Такая тугая и влажная. Люблю трахать свою Джорджию.
Грязные слова, которые он шептал мне на ухо, довели меня до предела, и оргазм пронзил меня. Я прикрыла рот рукой, чтобы заглушить свои стоны, и крепко сжала член Джесса.
Он отказался от своего медленного темпа и начал толкаться быстрее и сильнее, пока не застонал мне в шею и не кончил.