Фердинанд Порше

На вокзале их встречал сам Луи Рено. Вид его был ничем не лучше, чем у Фердинанда Порше.

В этот короткий парижский период жизни старик Порше почти не выходил за пределы особняка Рено. Ферри, напротив, старался как можно больше гулять по улицам Парижа – города, который особенно любил. Домой он приносил ворох свежих газет. Но новости не радовали. В сообщениях об арестах отец все чаще находил имена своих бывших коллег, друзей и соперников. И прошлое казалось ему нелепым и мелким. Какие танки, какие автомобили? Что значили они рядом с этой катастрофой?

Закончилось все внезапно. Однажды декабрьским вечером 1945 года Луи Рено вернулся раньше обычного. Сообщил, что больше не имеет никакого отношения к своим заводам. Что отстранен от руководства и ждет ареста.

Он без особой спешки собрал вещи, которые, по его мнению, могли пригодиться в тюрьме. А когда к особняку подкатила черная полицейская машина, Рено вышел навстречу…

В комнату, где сидели Антон Пих и Фердинанд Порше, вошли люди. Потребовали предъявить документы. И не вернули паспорта. Уехали, забрав Луи с собой.

«Кюбельваген» на полях сражений Второй мировой войны.

71. «Господин Порше, вы преступник»

Вскоре приехали и за ними. В армейской комендатуре их развели по разным камерам. С этого момента Ферри, Антон и Фердинанд друг друга не видели. И никто из них не мог даже предположить, увидятся ли они еще раз вообще…

Фердинанду Порше выделили отдельную камеру. Решетки на единственном окне не было. Ему принесли графин с водой и тарелку с яблоками. Порше ни к чему не притронулся. Он лег на застеленную солдатским одеялом кровать, закинул правую руку за голову и принялся разглядывать потолок. Со стороны казалось, что он о чем-то напряженно размышляет. Но мыслей не было. Фердинанд Порше просто смотрел в потолок.

Через час его вывели в коридор. Рядом с конвоиром с ноги на ногу переминался человек в штатском. Порше заложил руки за спину.

– Не надо, – смущенно проговорил человек в штатском.

– Я не арестован? – вскинул брови Порше.

– Не совсем…

Однако в кабинете коменданта (или какого-то другого высокого военного чина – Порше так и не понял, кто его допрашивал) ему сообщили, что он все-таки арестован.

– Вы опасный военный преступник, мсье Порше, – сказал сидевший за письменным столом пожилой следователь (или кто-то другой, но очень похожий на следователя). – Ваши танки убивали людей.

– Да? – безразлично произнес Порше. – В таком случае нужно судить всех конструкторов и производителей оружия. И наших, и ваших.

Порше получает фашистский орден.

72. Заключенный на французском заводе

Суд состоялся под самое Рождество 1945 года. Суть обвинения от Порше ускользала – он обвинялся в пособничестве нацистскому режиму и слабо возражал: мол, это сейчас режим, а тогда это было законно избранное народом правительство. Потом махнул рукой и замолчал.

В перерыве между заседаниями Порше спросил у адвоката, кто, собственно, выдвинул обвинения? «Правительство Франции» – слишком уж общо. И услышал в ответ, что министр юстиции. Лично.

Приговор оказался несколько неожиданным. Порше готовился к длительному тюремному заключению. Хотя не исключал и более жесткого наказания. Но его приговорили к двум годам принудительного труда в компании «Ситроен». Ферри получил 20 месяцев и был отправлен на завод «Рено»…

– Вы свободны, – сообщил судебный исполнитель, – но только в определенных границах.

– В каких именно? – поинтересовался Порше.

– Это вам сообщит ваш новый… опекун, – и кивнул в направлении смирно стоящего в сторонке мужчины средних лет.

Тот приблизился, протянул руку.

– Франсуа. Конструктор «Ситроена»… Я очень рад вас видеть, мсье Порше. Вы один из моих заочных учителей…

Порше был определен в советники главного конструктора. Жить ему предстояло в специальном общежитии, под охраной. Он мог перемещаться по территории завода. При необходимости ему разрешалось ненадолго выйти на улицу в кафе или в магазинчик, чтобы сделать необходимые покупки. Это и были те самые границы его нынешней свободы.

В этом «Ситроене» можно заметить «руку Порше».

73. Французский автомобиль Порше

От него не требовали невозможного. Только обычной работы рядового конструктора. Иногда – совета. Но выполненные им чертежи мгновенно исчезали в кабинете главного конструктора, а советы выслушивались с преувеличенным вниманием. Все понимали, кто это такой.

И относились к нему уважительно и даже бережно. Порше ни в чем не нуждался. Продукты и предметы первой необходимости ему предоставлялись за счет предприятия. Правда, он ничего и не просил.

Порше словно угас. Его ничто не интересовало. Предложенные ему свежие газеты он откладывал в сторону, даже не раскрывая. Приглашали на киносеанс, надеясь хоть чем-то развлечь старика. Но Фердинанд Порше вежливо отказывался. Ссылался на слабое зрение и упадок сил.