Феодал

Худосочный мужик в литовских латах и шеломе без наушей споткнулся о труп лошади и нечаянно опрокинулся на спину. Андрей, тяжело ухнув, махнул шестопером, целясь чуть ниже колена, ломая кости взлетевшей до уровня пояса левой ноги упавшего литвина. И тут же резко дернулся влево, навстречу второму противнику, пропуская удар саблей по раненой ноге, выбросив вперед левую руку, окантовкой щита ломая челюсть врагу. Воин умудрился устоять на ногах и даже сплеча успел снова полоснуть Андрея саблей. Князь пропустил удар, пластины доспеха выдержат любой удар, и быстро, пока литвин не очухался, сильно пнул ногой ему в пах, защищенный железными кольцами кольчуги, и, когда противник рефлекторно согнулся от боли, обрушил пернач тому на затылок.

Справа мелькнула тень, Андрей в развороте успел выбросить вперед руку, щитом уводя в сторону вражеский клинок и отпрыгивая назад. Снова метнул щит, противник ловко уклонился, но на секунду потерял боярина из виду. Андрей воспользовался моментом, судорожно схватил рукой горсть песка из привязанного к бедру холщового мешочка и резко бросил песок в лицо противнику. Рванулся вперед, делая раненой ногой шаг вперед и нанося мощный удар правой ногой в пах противника. Воин, охнув от вспыхнувшей боли в паху, согнулся пополам. Ударом шестопера, вложив в него всю оставшуюся силу, снизу вверх по ненавистному лицу, Андрей опрокинул литвина навзничь. Раненая нога совершенно онемела и ничего не чувствовала.

Спасибо Луке, научил в свое время воинским хитростям, и Андрей теперь всегда носил с собою кожаный мешочек с песком, привязанный к левому бедру. На войне не до благородства. Прав и честен всегда тот, кто выжил в бою. Остальное – лирика. Андрей очень хотел выжить, и ему сейчас не до благородства.

Подобрав щит, князь осмотрелся. Урманский гигант Данил, вооруженный бердышом, прижал к стене амбара сразу двух парней в плохоньких кирасах и собирался отделить лишние части тела у врагов. Андрей не сомневался, что норвежец добьется своего, за Данилой тянулся кровавый след, и там, где он проходил, лежали изрубленные тела мертвых противников. Обидно только, что польский пан оказался на пути Данилы и когда-то отменный доспех пана сейчас годился только на переплавку. Норвежец в боевом азарте не думал, что доспех стоит денег, и немалых денег, взял и разделил поляка на две неравные части, причем с одного удара, и обратным движением топора укоротил на голову молодого панича, опрометчиво бросившегося на помощь родителю.

Данил в сердцах сплюнул, когда противники побросали оружие на землю и упали на колени в знак покорности. Не обращая внимания на пленников, урман подошел к стене амбара, развязал поясок льняных залитых кровью темно-синих штанов и стал справлять малую нужду, изредка портя воздух, ничуть не заботясь о рядом стоящих пленниках. Справив дело, повернувшись к ним лицом, неспешно завязал тесемку на портках, громко наорал на них, что совсем они его запарили, и отправил ожидавших своей участи парней за колодезной водой. Они мигом сбегали к колодцу и принесли урману полное ведро воды.

Андрей искоса наблюдал за идиллией, словно не пытались несколько минут назад они лишить жизни друг друга. Придется за отвагу дать Даниле деревеньку с землицей, а этих пленников пусть забирает себе в холопы. Зная характер урмана, можно предположить, что парням придется несладко, но владеть секирой они научатся не хуже своего нового хозяина.

– Данила! – окликнул Андрей воина. – Этих можешь себе оставить. Дарю. Еще дам тебе деревеньку на прокорм. Но эти двое через год должны владеть секирой не хуже тебя.

– Благодарствую, государь, – норвежец с достоинством поклонился своему князю.

Схватка практически закончилась. Лучники, как попали на стену, стрелами побили тех, кто пытался оказать сопротивление. Стрелы Гришани и Третьяка пробивали доспехи навылет. Хорошо хоть парни целили по рукам и ногам, кузнецам меньше работы. И пленники лишними не будут. Лука еще после первой схватки на просеке предложил пленных холопов взять в дружину. Мужикам без разницы, кому служить, поляку или резанскому князю. Православному князю все-таки предпочтительней. Андрей тогда взял в дружину четверых и обещал подумать о судьбе остальных, но команду по возможности не убивать и не калечить врагов дал. Только в кровавых схватках все об этом напрочь забыли, окромя молодых стрельцов, потому трупов было предостаточно.

Победа союзникам досталась дорогой ценой. Двор был завален телами поверженных защитников и нападавших, убитых и еще живых, стонущих от боли.