Феодал

— Да ну? А вам не приходит в голову, что толпа может быть вооруженной? Конечно, не настолько, чтобы сукин сын король мог ее бояться, но все-таки. По одному стволу на десятерых, по одному патрону на ствол — этого им уже хватит. Потеряют многих, но с боем возьмут любой оазис, нет?

— А оборонять границу разве проще?

— Нет, — признал Фома. — Но от границы мы сможем отходить в глубь территории, наводя врага на ловушки. Скифская тактика.

— Врага! Это люди! Они просто хотят жить.

— Вот-вот! Чтобы выжить, эти люди без раздумий убьют и вас, и меня. Им не оставят другого выхода. Это не люди, а противник, и хватит о них.

Георгий Сергеевич снова вздохнул.

— Постойте-ка! — завопил вдруг Фома. — Идея! Честное слово, у меня есть идея! Садитесь, поехали.

— Куда?

— В мой оазис. Там вы переждете. А мне надо будет еще раз наведаться в спальню.

— Простите, а как же мобилизация?

— Обойдемся. И все это оружие нам не понадобится. Пока не понадобится, а может, и совсем… Сложим его в моем оазисе, пусть лежит. Есть радикальное решение.

Георгий Сергеевич помолчал, неловко устраиваясь на сиденье, принимая на колени патронный цинк.

— Когда я слышу о радикальном решении, — сказал он, взгромоздив поверх цинка автоматы и бережно их придерживая, — я всегда вздрагиваю. Игорь, друг мой, я боюсь, что вы собираетесь сделать какую-нибудь глупость.

— Вы не верите в радикальные решения?

— Извините, совершенно не верю в их пользу.

— А на Земле вы поверили бы в Плоскость? — крикнул Фома. — Поверили бы, а? То-то. Здесь все не так!

— Кое-что одинаково и на Земле, и на Плоскости, — не согласился Георгий Сергеевич. — Человек, к примеру, в основе своей везде одинаков. Гм… Быть может, вы все же расскажете, что за ослепительная идея пришла вам в голову?

— Нет! Держитесь.

— Но почему же нет?

Фома не ответил. Почему да отчего! Все ему знать надо! Не-ет, кое-чего старому учителю знать как раз не следует. Нет времени на пустые споры, и милейший Георгий Сергеевич в один миг превратился из помощника в помеху. Пусть посидит в оазисе, так будет лучше.

Песок здесь был дрянной, самый дрянной во всем феоде. Рычал мотор, колеса перегруженной машины вязли и бешено вращались, выбрасывая желтые фонтаны. Если бы не разгон на грунтовом пятачке, поди, вообще не тронулись бы с места.

— Следы! — вдруг крикнул в ухо Георгий Сергеевич.

— Что-о?

— Человеческие следы! Глядите, а вон и человек!

— Где?

— Разве вы не видите?

Фома и правда не видел ничего, кроме длинной летающей нити, которую нужно было объехать, сражаясь с непослушным рулем. Справившись с этим делом, он описал большой круг, вновь затормозил на твердом пятачке и только тогда осмотрелся по сторонам.

Никаких следов на песке отсюда видно не было. А человек был виден хорошо. Просто удивительно, как он не попался на глаза раньше. И направлялся он точнехонько к Трем Дюнам.

Так. Мальчишка!

На сей раз Фома не стал кричать Георгию Сергеевичу «держитесь» — рванул с места так, что у самого потемнело в глазах. Мальчишку еще можно было перехватить. Ослеп он, что ли, а заодно оглох?

Скорее всего ни то, ни другое. Просто попал в «вату». В кочующий невидимый клок «ваты», гасящий звуки.

— Очередь в воздух! — зарычал Фома.

Георгий Сергеевич, кажется, понял. Он суетливо схватил автомат, уронив при этом два других, и захлопотал над ним.

— Что вы копаетесь? Огонь! Да снимите же вы его с предохранителя!..

Выстрелы мальчишка все-таки услышал.

— Значит, твой отец ушел из оазиса? — цедил сквозь зубы Фома, держа мальчишку за плечи и встряхивая. — Почему?! Я же предупреждал!!!

Не цедить слова ему хотелось — орать! Бить кулаком то ли в стену, то ли в чью-нибудь самодовольную рожу. Почему всегда находятся люди, уверенные, что они умнее всех, что общие правила не для них? Только потому, что на Земле это наказывается редко и недостаточно?

Толстолобики! Кретины безбашенные!

Впрочем, что толку от ярости, если она бессильна?

— Перестаньте его трясти! — подал возмущенный голос Георгий Сергеевич. — Немедленно перестаньте, слышите!

— Тьфу! — Фома отпустил мальчишку, сел на песок. — Извините, я сам не свой. Терпеть не могу, когда мне не верят. Встретил их, довел, поселил… и вот на тебе! Вся работа псу под хвост. Эй, парень, тебя ведь Борисом звать, я верно запомнил?

— Угу. — Мальчишка был не слишком испуган, скорее насторожен. Надо думать, не забыл, кто и как совсем недавно поучил уму-разуму его папашу.

А ведь верно — совсем недавно! Трех суток не прошло. Сколько всего спрессовалось в эти неполные трое суток!

— Ответь мне, Боря, зачем ты ушел из оазиса?

— А чё? — Мальчишка независимо шмыгнул носом. — Ушел и ушел. Все ништяк. Не, сначала отец ушел. А я уже за ним.

Георгий Сергеевич молча всплеснул руками.

— Так, — сказал Фома. — Погоди, я сам догадаюсь. Твой отец мне не вполне поверил, это я видел. Что было потом? Они с твоей матерью поссорились?

— Угу. Подрались даже…

— Ясно. Отец плюнул и ушел. А мать?

— Она меня потом побила! — Мальчишка всхлипнул. — Сказала, что все это из-за меня.

— Поссорились из-за тебя?

— Не только. Она сказала, что это из-за меня мы сюда попали. Что это я один во всем виноват!