Феномен ДБ

Опыт у нынешнего президента, не в пример тому же Быкову, весьма богатый. Ещё с тех пор, как руководил ФСБ, он имел доступ к конфиденциальной информации, то есть знал доподлинно о том, что для нас с вами до сих пор остаётся тайной за семью печатями. Так что судить о мотивах тех или иных его поступков очень сложно, можно лишь догадываться. Быков, например, считает, что президент не верит в искренность людей, желающих продолжения либеральных реформ, и он в какой-то степени прав, то есть в этом смысле правы оба. Но я бы не стал отвечать на такой вопрос: «они желают реформ из личной корысти или нет?» А всё потому, что вопрос поставлен некорректно.

Прежде всего, надо указать, в интересах какого круга людей предлагается реформа и как она может отразиться на благосостоянии остального населения. Увы, вместо аргументации чаще слышим лозунги и обвинения в удушении свобод. Простой пример – пресловутая свобода слова, о которой я уже писал. Ещё смехотворнее требование честных выборов с непременной ссылкой на США и на Европу. Только никто не разъяснил, зачем нужно тратить сотни миллионов долларов на предвыборную кампанию в США? Можно подумать, чем больше денег потрачено на одурачивании избирателей, тем честнее будут выборы. Аналогичная ситуация и с «независимым судом». Судьи – такие же люди, как и мы с вами, со всеми своими недостатками. И живут они не где-нибудь на необитаемом острове, а среди других людей, от которых так или иначе, но зависят. Можно зависеть от толщины кошелька тех лиц, которые заинтересованы в исходе дела, а можно – от председателя суда, который получает указания «сверху». Тут нет принципиальной разницы. Ну а решится эта проблема сама собой, когда мораль в обществе и нравственность её отдельных членов достигнет минимально необходимой величины, которая всех нас устроит.

Однако вернёмся к рассуждениям Быкова о недостатках и достоинствах нашего президента [174]:

«Страну он, в общем, по-своему любит, но любит её в своем представлении и такой, какая она представляется ему. Он прекрасно понимает, что и оппозиция эта по большому счету достойна только его презрения, и эта власть, и люди, которые ему служат, и самые сервильные из них тоже».

В основном, согласен, но с некоторыми исключениями из чёрного списка, на который намекает Быков. Уточнять не стану – у каждого свои соображения по поводу честности тех или иных людей. Но то, что Путин вынужден мириться с подобной ситуацией, хотя и рассчитывает на улучшение, – для меня это несомненно. И всё же сохраняется надежда, что бремя власти далеко не всех способно развратить, что найдутся люди достойные и стойкие.

Однако продолжим анализ весьма субъективного представления Быкова о Путине [23]:

«Он – малоприятный человек, но, сколько могу судить, не людоед. Может быть, кому-то действительно кажется, что он вытаскивает страну из болота, вот они и хотят помочь ему, вместе с ним спасать Россию от мифических американских либо оранжевых угроз».

Довольно странно слышать такое от писателя – даёт характеристику человеку, встреч с которым избегал. Я тоже не встречался с Быковым, но ведь он меня и не приглашал к беседе, слава богу. Напротив, Быков получил возможность присутствовать на встрече Путина с писателями, однако не счёл нужным отменить какие-то свои коммерческие выступления перед публикой. Или просто так и не придумал, что сказать, если на той встрече предоставят слово? Или, возможно, опасался, что придётся изменить заранее сложившееся у него мнение о президенте. Скорее всего, так: скажешь правду, тогда уж наверняка отлучат от всех теле- и радиоканалов, ну а слукавишь – как будешь потом выглядеть перед своими почитателями? В итоге решил не рисковать – ни телеоэфиром, ни гонорарами, ни имиджем. Так мне кажется.

Дальше пошли уже только оправдания – не самого себя, а Путина [175]:

«После Ельцина обязан был прийти усмиритель такого плана. Иное дело, что задача общества – быстро взять этого усмирителя под контроль и не допустить очередного проворота исторического колеса. Путин в 90-е годы вёл себя как классический либерал, он был сторонником Анатолия Собчака, думаю, вполне искренним. В общем, не уверен, что я, окажись я после Ельцина президентом России, смог бы удержаться от некоторых мер по преодолению ельцинской ситуации».