Феномен

На проволочке сушился влажный выстиранный платочек. По логике, от будущего к прошлому, он должен становиться все более мокрым, то есть забирать из воздуха свою отданную ему влагу, а потом сразу стать сухим и грязным, каким был до стирки. Однако платочек продолжал сушиться. Парадокс на парадоксе. В голове — ералаш. Я и Юле мозги затуманил своим рассказом. Мы с ней вышли из лаборатории, поднялись на холмик и уединились в шалаше, откуда был виден институт.

Шалаш мы с Юлей сделали сами, принесли из ближайшего лесочка жерди и ветки. Боязни, что кто-нибудь его разрушит или захламит, не было, здесь дети как дети, не то что читинские архаровцы двадцатого века. В шалаше мы вели умные беседы и, по старой привычке, просто болтали. Иногда сидели обнявшись и подолгу молчали. Я жмурился от удовольствия и блаженства и, если бы умел мурлыкать, определенно бы замурлыкал. Наконец-то я с Юлей чувствовал себя свободно и раскованно. Бывало, невпопад что-нибудь и ляпну, и ничего, оба смеемся. Мы целовались. Эх, жизнь была прекрасной! Но о бракосочетании разговор не заводили и планов на будущее не строили. Как только станем мужем и женой, так сразу и решим, как жить дальше. Благо, о квартирном вопросеи обеспеченности думать не надо. Знали лишь, что, как и всем молодоженам, нам предстоит совершить свадебное кругосветное путешествие, а так же запланирован туристический полет на Марс. Владимир по секрету сказал мне, что нам готовят сногсшибательный сюрприз, но какой, как ему не хотелось обрадовать меня, все-таки он поборол себя и не сказал.

Издалека было видно, как из института выходили и входили, похоже, чем-то озабоченные люди. Выскочил Добрыня, махнул кому-то рукой и опять скрылся.

— Там что-то случилось! — забеспокоилась Юля. — Пойдем туда, Саша!

Юля не ошиблась. В лаборатории было шумно и людно. Контактики рассказывали неконтактикам, что происходит в сфере антивремени. А там, собственной персоной, находился Тока. Он стоял с расширенными от страха глазами и медленно поводил головой. Протянув вперед руки он сделал шаг, другой, наткнулся на кристогель и остановился. Что-то прокричал, в надежде услышать ответ. Отзываться было некому. К нам подошел Владимир.

— Видал, Шурка! Вот тебе и наш тихоня Тока. Спрятался! В коллектор охлаждения забрался. Глядим, вдруг оттуда задом вылазит человек. А это, оказывается, на разлюбезный Тока.

Да, Тока пошел на риск, уж очень он хотел принести людям пользу, пусть они даже ценой его гибели продвинут науку вперед. Тока был в темноте и тишине, тыкался, как слепой котенок, наверное, еще не зная, что находится в антивремени, и ему было страшно. А может, он думал, что ослеп.

Над нами повис Тимники. Лицо его было темным от скорби, глаза — щелочками, уголки губ опущены вниз:

— Трагично! Это горе. Тока сознательно причиняет вам и нам душевную боль. Не понимаем.

— В старину один наш микробиолог выпил холерный вибрион, — сказал Владимир, — чтобы проверить на себе действие страшной болезни — холеры — и найти средство лечения. Он причинил боль своим ближним, но спас тысячи и тысячи других.

— При желании это можно понять. Но здесь …. Тока сейчас очень плохо, страдает он, страдаем мы. Воздуха для дыхания в объеме сферы ему хватит только на трое суток, после чего наступит отравление углекислым газом. Кроме того, нас беспокоит отсутствие пищи и воды.

— Сферу раскрыть можно? — спросил Добрыня.

— Нельзя, в этом мы бессильны. Смена минуса на плюс запрограммирована на момент выхода Вовки из гауцсика, что дает импульс через суммарное поле-би вашей группы на наш энерговремятон. Программу изменить невозможно, машина уже пущена.

— Тока замурован, — мрачно сказал Добрыня. — В темноте и одиночестве он обречен. Господи!

— Без паники! — рассердился Владимир. — Мы сообразим Токе посылочку, кислород, побольше вкусной еды и питья, мягкую постельку, книги и хорошее освещение. Это можно устроить, Тимники?

— Задача очень и очень трудная, — задумался Тимники. — Будем искать ее разрешения.

— И это необходимо сделать за двое суток.

— В этом и состоит главная трудность, мы ограничены временем.

Разбросанные по всему свету контактики были немедленно оповещены о случившемся и приглашены на Совет. Отложив работы по вызволению глюссиян, они спешили в Атамановку, чтобы придумать, как быстрее спасти Току. Вытащить его из сферы было невозможно, в ней нет энергетических установок, поэтому оставалось одно — проникнуть туда и оказать помощь.

Тока постепенно успокоился, понял, что находится в замкнутом пространстве лаборатории и смирился с темнотой и одиночеством. Впрочем, к одиночеству он подготовился. Вернувшись наощупь к коллектору, вытащил из него объемистый саквояж и стал извлекать оттуда книги-открытки, спрессованную в кубики одежду, а также и постель, туалетные принадлежности и продукты.

— Водички бы лучше побольше взял, — сочувственно сказал Владимир.

Будто услышав его, Тока достал термос с каким-то питьем и принялся с аппетитом есть длинную сосиску. Странно было видеть его сидящим на потолке, а все, что он вытащил, лежало рядом, будто приклеенное.