Феникс (ЛП)

Я рассмеялась и назвала ее сумасшедшей. Невозможно сыграть Бетховена, имея лишь палку и столешницу. Гарриет рассмеялась в ответ и сказала, что люди называют ее сумасшедшей всю ее жизнь. А ей казалось, что она единственная здравомыслящая персона среди сумасшедших. Я никогда не говорила ей этого, но мне тоже так казалось.

Когда я заканчиваю играть, Феникс подходит ко мне, обхватывает меня руками и несет наверх, в кровать. Мы раздеваем друг друга и обнаженными скользим под простыни. Феникс прижимает меня к себе, наши сердца бьются в унисон. Никто из нас не инициирует секс, но каким-то образом просто лежать и держать друг друга кажется чем-то намного более интимным.

Когда я засыпаю, мне снятся сны о будущем, которое кажется ярким.

Глава 22

Следующие несколько дней Феникс занят большим заказом в магазине. Я впервые вижу Максвелла с того дня, как они с мамой появились в моем доме. Снимая с велосипеда крепление, чтобы поехать домой после школы, замечаю, что он стоит у ворот, щеголяя сильно ушибленной челюстью. Насколько я понимаю, это результат удара Феникса.

Я выезжаю и останавливаюсь в паре шагов от него, напоминая себе о своих метаморфозах, о том, как сбросила свой панцирь страха. Мне нужно разобрать его по косточкам, чтобы понять: бояться здесь нечего. Он не больше чем грустный мелкий мужчина, который ненавидит себя настолько, что чувствует необходимость распространить эту ненависть на других. Я сосредотачиваюсь на его одутловатом лице, на его тонких редеющих волосах и понимаю, насколько нелепо было трястись из-за него так долго.

— Что ты здесь делаешь? — спрашиваю я, высоко подняв подбородок и холодно на него посмотрев.

Он смеется, пнув окурок носком ботинка. Когда Максвелл смотрит прямо на меня, его глаза сужаются.

— Думала, твое дерьмишко не завоняет? Слышал, ты звонила Шарлотте.

— В таком случае ты, должно быть, слышал и о том, что я знаю: ваша маленькая история по папу — ложь. Вам нужно вернуться домой, Макс. Здесь для вас нет ничего, и денег Гарриет вы не получите. Она в гробу перевернется от мысли, что ты получишь хоть пенни.

— Ты дашь мне то, что я хочу, Ева, — закипает он. — В противном случае мне просто придется пойти в полицию и рассказать им, как твой дружок избил меня.

В его словах есть намек на отчаянье, что заставляет меня задуматься, почему он так жаждет этих денег.

— Он ударил тебя. Едва ли это повод для тюремного заключения.

— О, я убежусь в том, что буду черно-синим, когда пойду к ним, — злобно усмехается он.

— Ты не посмеешь, — шепчу я.

Он невинно поднимает руки.

— Эй, это твой выбор. Отдай те деньги, что я попросил, и я ничего не сделаю.

Слово «никогда» вертится на кончике языка, на я сдержалась. Если я скажу Максвеллу, что он не получит этих денег, он воплотит свой план сделать так, чтобы Феникса арестовали. Мне нужно быть умнее.

— Отлично, — выплюнула я. — Мне нужно пару дней, чтобы достать наличные. Вы остановились в отеле B&B (отель «ночь и завтрак»), верно?

В его глазах появляется радостный блеск.

— Верно.

— Тогда я свяжусь с вами, когда они у меня будут.

Теперь Максвелл ухмыляется во все тридцать три зубы, потирая ладони.

— Я знал, что ты поймешь, Еви.

Я морщусь от этого имени, которым называют меня члены моей семьи. Ненавижу его, ненавижу его слышать

Не взглянув в его направлении, я прыгаю на сидение и уезжаю прочь. В моей голове бардак. Я пытаюсь понять, как же мне избавиться от него. Не могу отдать ему деньги. Меня тошнит лишь от одной мысли о том, что он получит желаемое. Нет уж, должен быть другой выход. Должен быть.

Прихожу домой и топчусь по гостиной, ломая голову. Джеффри царапается в окно, так что я впускаю его и даю ему миску молока и остатки курицы. В дверь стучат, и я мчусь открыть ее. На ступеньках стоит Феникс, недавно принявший душ после рабочего дня — я понимаю это по едва влажным волосам.

Когда мы садимся за кухонный стол с чашечкой чая, я рассказываю ему о встрече с Максвеллом. Во время рассказа его губы плотно сжаты, мышцы на челюсти дергаются. Когда я рассказываю Фениксу о том, как Максвелл угрожал навредить себе и потом перед полицией притвориться, что это сделал Феникc, тот, кажется, готов взорваться.

— Ему не придется притворяться. Я сломаю каждую кость в его жалком теле, — он рывком встает из-за стола, его стул громко скрипит по деревянному полу.

Он выходит из комнаты и по коридору идет к входной двери. Я бегу за ним, хватая его за локоть.

— Феникс, ты не можешь ходить за ним с оружием в руках. Нам нужно время, чтобы подумать, что делать. Импульсивность только усугубит ситуацию.

Я всматриваюсь в его глаза. В моих собственных — выражение мольбы. Часть напряжение выходит из него, его плечи расслабляются. Без всякого предупреждения Феникс прижимает меня к себе, зарывается лицом в моих волосах и глубоко вдыхает мой запах. Целует меня в виски и отстраняется.

— Мне нужно немного времени наедине с собой, — говорит он почти невнятно.

— Почему?

— Мне… мне нужно помедитировать. Я чувствую себя слишком нервным, и если я не найду покой, то не смогу держаться от твоего брата подальше.