Феникс и ковер

— Что ж, мисс, — вздохнул взломщик. — Вам лучше знать, откуда здесь взялись все эти кошки и почему вы не хотите посылать за полицией, так что я расскажу вам все без утайки. Кому же мне доверять, как не вам и вашему маленькому золотому сердечку. (А ну-ка, отлейте молочка из тазика, а то оно сейчас на пол побежит!) Ну, значит, иду я со своей тачкой и продаю апельсины — я ведь, мисс, по профессии-то не взломщик, как бы вы меня тут не называли, — и останавливает меня одна леди. Ей, стало быть, три с половиной фунта апельсинов понадобилось. Ну, пока она их там выбирала — а я, знаете, никогда не против, если кто-нибудь и прихватит пару-другую перезрелых, — подощли еще две леди. То есть, одна подошла, а другая за оградой стояла. Ну, и, как это у женщин бывает, принялись болтать. И одна другой говорит: «Я сказала, чтобы они не выделывались и приходили обе, а поспать они могут с Джейн и Марией. Босс-то у них уехал и жену с ребятишками прихватил, так что им всего-то и нужно, что дом запереть да оставить газ на всю ночь, чтоб никто не догадался. А утром встанут пораньше, часиков эдак в одиннадцать, и побегут себе обратно. А уж зато какая славная вечеринка у нас получится, миссис Проссер, вы бы знали! Ну ладно, побегу на почту — нужно письмо бросить». А леди, что уже целый час ковырялась в моих апельсинах, тут и говорит: «Что я слышу, миссис Вигсон! Что, у вас другого дела нету, как по почтам носиться? Да еще с такими грязными руками. Вот этот добрый джентльмен не откажет, значит, в любезности своей+ покупательнице и отнесет письмо за вас». Ну, дали мне они это письмо, и я пошел на почту. А по дороге, известно, посмотрел на адрес. Потом я распродал все свои апельсины, набил карманы мелочью и, знаете, такой радостный пошел домой. И надо же такому случиться, чтобы какой-то грязный оборванец — еще попрошайкой притворялся, гадина! — мне карман порезал. Я только зашел в пивнушку глотку промочить (знаете, пока продашь тележку апельсинов, можно от жажды сдохнуть) и смотрю — денежек-то тю-тю! Да будь он проклят, этот воришка! Ни фартинга не оставил, а дома-то у меня больной брат с женой. Эх!

— Какой ужас! — посочувствовала ему Джейн.

— Ужас и есть, мисс, как есть ужас, — продолжал взломщик дрожащим от волнения голосом. — А вы еще не знаете, как эта самая братова жена (чтоб ей пусто было!) собачиться умеет, когда ее заведешь! Надеюсь, мисс, что никогда и не узнаете. А тут бы она уж точно завелась — апельсины-то не мои, а ихние! Ну, тут я вспомнил про адрес на конверте и говорю себе: «Эх, парень, тебя наказали, так и ты накажи кого-нибудь. У них две девушки в прислугах, значит будет чем поживиться». И вот я здесь, мисс. Но эти треклятые кошки быстро наставили меня на путь истинный. Да еще эта корова — ну прямо вылитая Дэйзи! Нет, мисс, с грязными делишками я завязал.

— Послушайте, — сказал вдруг Сирил, — насчет этих самых треклятых кошек. Они ведь очень ценные, правда. Знаете, мы бы с удовольствием подарили их всех вам, если бы вы только согласились унести их отсюда немедленно.

— Гм! Кажись, они и впрямь породистые, — задумчиво ответил взломщик. — Да только мне чего-то не очень охота иметь дело с копами. Вы точно их где-нибудь не свистнули, а? Только по-честному?

— Да они все наши — от усов до кончика хвоста! — заверила его Антея. — Мы их заказали в одном месте, но подставщик…

— Поставщик, — поправил ее Сирил.

— …поставщик по ошибке прислал нам гораздо больше, чем было нужно, и теперь мы просто не знаем, куда их деть. Если вы пригоните сюда вашу тележку, да еще прихватите несколько мешков и корзинок, жена вашего братца будет очень вами довольна. Папа говорит, что за каждую персидскую кошку нынче дают по несколько фунтов.

— Что ж, — сказал взломщик, как видно, глубоко тронутый постигшей детей неудачей. — Я вижу, вы и впрямь вляпались. Ладно, отчего бы и не помочь честным людям? Я не стану вас спрашивать, откуда вы на самом деле их взяли — это ваше дело, — но у меня есть один приятель, так он на этих кошках собаку съел. Пожалуй, я приведу его, и если он скажет, что эти зверюги и впрямь на что-нибудь годятся, кроме пирожков, я, так и быть, окажу вам услугу.

— Но вы же не уйдете навсегда, правда? — жалобно спросила Джейн. — Боюсь, я не смогу вынести этого.

Взломщик, взволнованный до слез переживаниями маленькой девочки (которая, правда, не шепелявила и за всю ночь не сказала ни одной глупости), заверил ее, что вернется к ней — живым или мертвым.