Феникс. Часть 7

Добрались без проблем, однако внутрь нас не впустили. Вместо парочки одетых в синие куртки орков бандитского вида на крыльце стояли три адепта прановых техник или маго-воины, как я их называл про себя. Их было легко определить по подкаченным фигурам и специфическому рисунку энергетики — бледный и плохо развитый Источник, при этом очень толстые каналы Ноуса. Троица имела однотипную амуницию: широкие кривые мечи с полуторной рукоятью на подвесе у пояса, длинные стеганые кафтаны зеленого цвета и желтые таперты с замысловатым гербом — три черных птицы, а под ними белый единорог. Даже примерно не представляю, что это может значить в геральдике, но точно уверен, что это не охрана Фитца.

— Я так понимаю, это не твои друзья? — хмыкнул улыбающийся Верген, он вообще со вчерашнего дня был в удивительно хорошем настроении и лыбился с самого утра. Похоже, ночью ему снилось что-то хорошее. Зная этого отморозка, подозреваю, что он во сне крошил недоброжелателей.

— Нам к хозяину заведения, — обратился я к сторожам, проигнорировав подколку Вергена.

— Не велено, — ответил на плохом заарском старший из троих, загоревший почти до черноты под южным солнцем северянин, его и без того светлые волосы выгорели до добела. Видать давно здесь.

— Фитц Толстяк, — медленно и четко произнес я. Раз северянин говорит плохо, то может он вообще не понимает заарский диалект имперского языка. Это подействовало, он понятливо кивнул и отправил одного из своих людей во внутрь.

— Ты понимаешь на каком они говорят? — спросил я у Вергена.

— Вроде. Какой-то из языков южного архипелага, только там так проглатывают звуки. Слышал, как он сказал первую часть слова и добавил «тос»? — поинтересовался друг, вот только я нихрена не слышал, мне их речь показалась какой-то тарабарщиной. Никогда не был полиглотом, но жизнь заставила выучить уже два языка: русский, конечно, и заарский. С помощью магии освоил дэвон — самоназвание языка дэвов и простонародный имперский. А сейчас Верген подтягивал меня в изучении высокого, или как его еще называли, староимперского. Последний пришлось осваивать, потому что на нем говорили все дворяне, что-то вроде французского у нас в 17–18 веке.

— Южане, так южане, — легко согласился я. Верген, как-то признавался, что худо-бедно понимает семь языков: заарский, французский, которому его научила мама, два западных диалекта, язык кабов — это народность Заара, из которой происходил его отец, простонародный имперский и староимперский, последний исключительно потому что на нем преподавали фехтование.

Ждать пришлось минут пятнадцать пока Толстяк выбрался из своей норы и вышел встречать старых друзей. Судя по свежим следам жира на белой сорочке, что нелепо обтягивала огромную фигуру сильно располневшего борца, наш визит отвлек Фитца от приема пищи, чему он был не особо рад, пока не заметил меня.

— Гей-ор-гей, — радостно поприветствовал меня Фитц, сгребая меня в охапку. Короткие когти на его руках больно впились в мою спину даже через золотой камзол. Он снова исковеркал мое имя, а ведь знал, что произносит его неправильно и что меня это бесит.

— Привет, Толстяк, — с искренней улыбкой поприветствовал я старого знакомого, у которого полгода отработал гладиатором. Вид этого здоровяка вернул меня к не самому приятному отрезку моей жизни, но неожиданно для себя я понял, что в нем были и счастливые моменты. Именно здесь закалялся мой характер: я терпел боль и лишения, часто проигрывал, и ведь мог бы сломаться, но нет, все выдержал, потихоньку копил деньги и шел к цели.

— Подрос, возмужал. Даже в плечах вроде пошире стал, — выпуская меня из объятий и внимательно осматривая спросил Толстяк. — Ну, рассказывай, какими ветрами тебя занесло ко мне в гости? Неужто соскучился по советам мудрого дядюшки Фитца?

— А ты, я смотрю, тоже вырос, — поддел я старого знакомого, который действительно набрал килограммов двадцать сверху и весил уже явно больше двух сотен. Как только ходит? Хотя магия творит чудеса.

— Разве что совсем чуть-чуть, — с хохотом хлопнул он себя по огромному животу.

— Знакомься, это мой друг Верген по прозвищу Мечник. — Толстяк и Верген смерили друг друга взглядами, и слегка кивнули. Я выждал короткую паузу и продолжил. — Еще как соскучился, без твоих советов даже жизнь не мила. Может сядем, поговорим?

Сказать по правде, я удивился, что Фитц на правах хозяина сам не предложил нам пройти в дом, но не на улице же его расспрашивать о черном рынке. После моих слов Толстяк ненадолго замешкался, но все же махнул рукой в сторону заведения и обратился к старшему охраннику на их странном тарабарском языке. Диалог вышел коротким, но я по интонации понял, что тот не очень доволен тем, что внутри окажутся посторонние, однако нас все же пропустили.