Феникс. Часть 3

На некоторое время дорогу перегородила процессия. Впереди группы шла женщина с раскрашенной под череп лицом. Следом за ней мужчины в ярких костюмах отплясывали под аккомпанемент барабанов и духовых зажигательный танец. За ними двигались и сами музыканты. Дальше на деревянном щите несли покойника, окруженного родней и друзьями, обернутого в яркую желтую ткань и разноцветные ленты. Замыкал шествие пожилой мужчина в парадном костюме, толкавший перед собой тележку с большой бочкой вина.

Похороны в Зааре по классическому канону несколько отличались от привычных мне. В местных религиозных культах было множество повелителей смерти и загробного мира, но в герцогстве больше всего уважали богиню Ости, персонификация Santa Muerte – Святой Смерти.

Загробный мир этого культа был несколько похож на мексиканскую версию католицизма с их странами “забытых” и “незабытых”. С той лишь разницей, что праведники отправлялись на вечный праздник в объятия к Ости, ну а плохие мальчики и девочки прямиком в Хаос. Поэтого покойного сразу готовили к веселью и провожали соответственно, а в конце ритуала прощания тело кремируют.

Как раз напротив меня процессия остановилась, люди стали подходить к виночерпию, а тот разливал угощение в маленькие глиняные чашки.

– Выпей с нами! В память о Буконе Самате! – хорошо поставленный бас толстяка легко перекрывал шум музыки. Я не стал отказываться от угощения, отхлебнул вино и разбил чашку об мостовую. Вино было на удивление хорошим, дорого-богато, не каждого хоронят с такой помпой.

Друзья и родственники усопшего чем-то напоминали мне братков из фильмов про 90-ые: взгляды, золотые зубы и украшения, оружие. Пожалуй, эта процессия, если не брать в расчет женщин и детей, потянет на хороший отряд наемников. Непростой человек был при жизни этот Буконе Самате. Не всем так везло, как ему: обычных бродяг и неопознанные трупы забирали мусорные команды. Пусть в малой доле, но герцоги заботились о жителях трущоб, а может, просто опасались эпидемии какой-нибудь заразы.

Несмотря на то, что эта часть города уже считалась трущобами, вокруг по-прежнему возвышались трех и четырехэтажные здания на пять-шесть подъездов. Это объяснялось тем, что Заар достаточно древний город с большой историей, и когда-то этот район знавал лучшие времена, и только в последнее столетие пришел в упадок.

Когда-то ровные, сейчас каменные дороги зияли дырами, собственно, как и часть открытой системы канализационных стоков. Кому и зачем понадобилось разбирать мостовые и уничтожать канализацию – мне было не понятно. Лужи, грязь, помои и содержимое ночных горшков – все это заполняло улицы и доставляло массу неудобств прохожим. Домашние животные, в основном куры и свиньи, также вносили свою лепту. Характерный запах нечистот с непривычки резко бил по носу, но я не из брезгливых, да привлекать лишнее внимание не хотелось. Возможно, где-то на балах знати прикрыть нос надушенным платком при виде “конского яблока” и считалось хорошим тоном, но здесь, на дне это было равносильно мигающей табличке с надписью “Внимание! Внимание! Я не местный!”

Чем дальше я уходил от центра, тем более ветхими становились дома. Яркие, раскрашенные здания сменились грязными стенами с облупленной штукатуркой, с выгоревшими квартирами, а иногда целыми этажами. Окна присутствовали лишь у трети квартир, все остальные прикрывались лишь ставнями, черепица зияла дырами. В некоторых домах жилым казался всего один подъезд. В некоторых зданиях, наоборот, двухскатные крыши были разобраны специально, а вместо них были сделаны деревянные настилы и надстройки в виде хибар.

На углах зданий дешевыми красками были нанесены знаки банд, которые контролировали тот или иной дом и улицу. Тут и там мелькали совсем уж простенькие рисунки крайне низкого содержания. Возможно, граффити как искусство и могло бы стать частью этого района, но местное творчество ограничивалось пошлыми картинками и надписями в стиле “Хочу бабу потолще! Сурик Морда”.

Менялось не только окружение, но и жители: бедная одежда, пьяные крики и звуки драк из окон домов. Проходя мимо здания с особо ярко раскрашенным фасадом я стал объектом пристального внимания женщины самого легкого, почти воздушного, поведения. Обнаженная по пояс толстушка с трубкой на длинном мундштуке, хриплым прокуренным голосом предложила мне продажную любовь и обещала сделать скидку и не только скидку, но я решил что не стоит. Пусть меня не берет никакая зараза, но лучше не рисковать.

– Куда же ты, красавчик?! – кричали жрицы любви, высунувшись из окон и потрясая своими прелестями разных форм и размеров. Лучше не рисковать.

Обойдя валявшегося на углу дома в луже нечистот пьяницу, я двинулся дальше.