Феникс

Хилар и Хэн Йоас обменялись взглядами понимания и согласия. Они резко встали со своих мест и тяжёлой поступью направились к оружейному складу, который занимал половину всего корпуса корабля, где хранились сотни разрушительных бомб. Не было необходимости объявлять о своей цели; никто не сказал ни слова в одобрение их поступка, никто не выразил протеста.

Хилар открыл дверь склада. Он и Хэн Йоас остановились на пороге и оглянулись назад. В последний раз они видели лица своих спутников, не выражающие никаких других эмоций, кроме смирения, словно у людей, переступивших грань, за которой их ждала неминуемая гибель. Затем они вошли в склад боеприпасов, закрыв за собой дверь.

Они методично работали, двигаясь спиной к спине вдоль узкого прохода между стойками, на которых в строгом порядке были разложены огромные яйцевидные бомбы, в соответствии с их химическими элементами. Им было достаточно всего несколько минут на согласование показателей различных шкал и переключателей, чтобы подготовить бомбу для взрыва. Хилар и Хэн Йоас за время своего уединения успевали лишь запустить таймер и подготовить детонаторы в бомбах каждого элемента. Большой хронометр, тикающий в дальнем конце склада, позволил им точно выполнить эту задачу. Таким образом, бомбы должны были взорваться одновременно, детонируя друг от друга путём цепной реакции в тот момент, когда «Фосфор» должен будет коснуться поверхности Солнца.

Сила притяжения Солнца, усиливающаяся по мере того, как «Фосфор» двигался навстречу своей гибели, сделала движения людей медленными и трудными. Они опасались, что будут обездвижены, прежде чем смогут закончить подготовку к детонации второй серии бомб. С трудом, под бременем утроенного веса, они пробрались к сиденьям, которые располагались напротив рефлектора, показывающего что происходит в пространстве снаружи корабля.

Сцена, которая открылась их взору, изумляла и потрясала. Шар Солнца значительно расширился, заполнив нижнюю часть небес. Едва различимый, сумрачный, плачевный пейзаж без горизонта, освещённый далёкими, багровыми судорожными вспышками разрозненных вулканов, синеватыми зонами и пятнами странных радиоактивных минералов, становился всё детальнее. Перед ними открывались горы, по сравнению с которыми Гималаи выглядели как холмы; раскрылись пропасти, способные поглотить астероиды и целые планеты.

В центре этого циклопического ландшафта пылал великий вулкан, который астрономы назвали Гефестом. Это был тот самый вулкан, который Хилар и Родис видели из окна обсерватории. Языки пламени длиной в сотню миль поднимались ввысь из кратера, облизывая небеса. Сам кратер казался входом в какой-то потусторонний ад за пределами Вселенной.

Хилар и Хэн Йоас больше не слышали грозного тиканья хронометра, и не могли наблюдать за его зловещими стрелками. Смотреть на часы было сейчас бесполезно: люди больше не могли ничего сделать, и перед ними теперь была только вечность. Они оценивали свой спуск по тому, как расширялась сумрачная солнечная равнина, вздымавшей перед глазами выпуклости новых гор, углубления новых бездн и пропастей в солнечной сфере, которая уже потеряла всю былую округлость.

Теперь стало ясно, что «Фосфор» упадёт прямо в пылающий зев кратера Гефеста. Всё быстрее и быстрее падал корабль, всё тяжелее становились цепи навалившегося на них тяготения, которые не смогли бы сбросить с себя даже гиганты…

В последний миг рефлектор, в который вглядывались Хилар и Хэн Йоас, оказался полностью заполнен языками вулканического огня, которые охватили «Фосфор».

Затем, не имея глаз, чтобы видеть, или ушей, чтобы слышать, люди стали частью того погребального костра, из которого, подобно фениксу, возродилось Солнце.

III.

Родис, поднявшись на башню после череды прерывистых снов и беспокойных грёз, увидела из своего окна восхождение вновь возгоревшейся огненной сферы.

Солнце ослепило её, хотя его сияние было наполовину скрыто в радужных туманах, которые дымились над ледяными горными вершинами. Это было зрелище, наполненное изумительными предзнаменованиями. Тонкие ручейки падающей воды уже начали беспокоить ледяную броню на склонах и уступах; позже они превратятся в фонтаны, обнажая погребённую подо льдами почву и камень. Пар, который, казалось, плыл и колебался под воздействием возрождающихся ветров, поднимался к солнцу от озёр застывшего воздуха на дне долины. Это было зримое возобновление простейшей жизни и активности, которые так долго пребывали в состоянии ночной спячки. Даже через изолированные стены башни Родис почувствовала солнечное тепло, которое вскоре пробудит семена и споры растений, на протяжении столетий спокойно лежавшие в холодной почве.

Сердце Родис было потрясено этим зрелищем. Но даже чудо возрождения жизни не могло отвлечь её от великой печали, которая оставалась с ней, словно нетающий лёд. Она поняла, что Хилар никогда не вернётся к ней, кроме как лучом света, искрой жизненного тепла, которой он помог зажечься вновь. Родис вспомнила его обещание, которое звучало сейчас как ирония, а не утешение: