Читаем Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1 полностью

- Сложность в том, - сказала я, - что меня атакует, в основном, горе, страдание, утрата смысла жизни, с которыми век за веком люди сталкиваются в течение своей жизни. Конечно, так происходит до сих пор, причем во всем мире. Я вижу так много несчастий и явной глупости, что меня уже тошнит от них! Лучше бы я была в Филадельфии, если цитировать как там его. Я просто хочу, чтобы это выключилось!

Шура подскочил ко мне. Он прижал меня к себе, когда я начала содрогаться от рыданий. Мне не нужно было объяснять ему, что на этот раз из меня льются настоящие слезы.

Через несколько минут, восстановив самоконтроль, я извинилась перед Шурой: «Прости меня за это! Я не собиралась тебя в это втягивать. Я не хочу, чтобы ты переживал вместе со мной, милый. Ты должен оставаться самим собой, потому что это никому из нас не поможет, если ты выйдешь за пределы себя. Мне нужно, чтобы ты оставался сильным и здравомыслящим во всей этой кутерьме».

- Не волнуйся за меня, любимая, - сказала Шура твердым голосом. - Меня туда не засосет, я даже об этом не думаю. Мне не нравится видеть, как ты страдаешь, но я знаю, что ты пройдешь через это и приобретешь нечто такое, чего у тебя до сей поры не было. Этот опыт окажется для тебя очень ценным, но в каком смысле - этого ни один из нас сейчас предвидеть не может.

Я посмотрела на него и увидела, что его глаза увлажнились, но на лице была улыбка, которая казалась искренней.

Мне стало лучше, я почувствовала облегчение и почти что умиротворение.

Мне было нужно выпустить это наружу. Переложила небольшую часть груза на его плечи, хотя я и не должна этого делать. Только хуже для него. Он и без того чувствует себя беспомощным. Но мне сейчас на самом деле полегчало.

Я улыбнулась и поделилась с ним единственной не огорчающей вещью, которая у меня имелась: «У меня есть для тебя кое-что приятное и довольно странное. Те сны, что снятся мне последние две ночи, они оставили у меня приятное ощущение. В них все было гармонично и даже смешно порой. Словно мое подсознание доподлинно знает, что происходит, и совсем не волнуется по этому поводу. Веришь?»

Шура снова прижал меня к себе и пробормотал: «Это хорошо. Доверься своему подсознанию!»

Я сказала, что на самом деле уже доверилась, и добавила: «Где-то в глубине души, отвлекаясь от охватившего меня замешательства, я знаю, что чем бы ни был этот процесс, он займет какое-то время и будет протекать по своим правилам, независимо от моего согласия. Но знаю я и то, что, в конце концов, он закончится, а я вернусь в нормальное состояние».

Я обхватила Шуру за пояс и сказала ему, что собираюсь помыть тарелки, оставшиеся в раковине со вчерашнего дня. Еще я поблагодарила его за то, что он позволил мне облегчить душу.

- В любое время, любовь моя, - сказал он. - Мне нужно поработать у себя в кабинете, если с тобой все в порядке. Позови, если я тебе вдруг понадоблюсь.

Покончив с грязной посудой, я занялась отмыванием холодильника, плиты, дверец кухонных шкафов, чувствуя благодарность за то, что уборка была таким простым, незамысловатым делом.

Пока я наводила порядок на кухне, я постепенно начала осознавать, что мне больно. Мысли, образы, движения тела -все воспринималось мною сквозь легкую дымку боли. Я поняла, что подсознательно давно уже заметила эту боль, но из-за интенсивного напора мыслей не могла определить ее.

Боль - это признак нарушения равновесия, да? Или результат какого-нибудь перехода. Переход из одного состояния в другое обычно сопровождается раздражением. Известно, что змеи страдают, сбрасывая кожу, не так ли? Разве выбирающаяся из кокона бабочка не чувствует себя обиженной? Возможно. Эта боль, она имеет не физическую природу, я поняла это, когда всмотрелась в нее. Здесь страдает душа. Но почему? Что мне этим хотят сказать? Что я должна делать - то, что сейчас не делаю? Или это просто лишь очередное проявление процесса, с которым мне приходится жить?

Боль была едва уловимой, подумала я; не слишком назойливая, но и не исчезающая, похожая на тупую зубную боль.

Когда Шура, получив мои заверения в том, что без него я буду в безопасности и в порядке, уехал в университет, я присела на диван и стала смотреть в окно - туда, где раньше была моя гора, переставшая быть моей.

Я начинаю по-настоящему уставать.

Тут вмешался мой Наблюдатель: «Нет, ты не устала. Ты думаешь, что тебе пора бы выдохнуться, и стараешься убедить себя в этом, но это всего лишь еще один способ сбежать. Попробуй посмотреть на ситуацию иначе. Ты наполнена энергией, твое тело наполнено энергией!»

Ладно, ладно, это не физическая усталость, но я больше не хочу испытывать все это. Мне нужен тайм-аут.

Я снова подумала о вчерашнем дне, о давлении, о настойчивом, неотвратимом напоре Наблюдателя-Протоколиста. И о том, что сегодня этого не было.

Перейти на страницу:

Все книги серии Фенэтиламины, которые я знал и любил

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии