Фельдмаршал Репнин

— Визирь может написать сотни таких фирманов, но войну этим ему не выиграть, — самонадеянно сказал Гензель. — Если меня что-то и тревожит, то это не угроза турок перейти в наступление, а опасность чумы, которая уже кое-где даёт о себе знать. Говорят, генерал Олиц тоже умер от чумы. Это правда?

— Не знаю, — ответил Репнин. — То, что вы озабочены появлением в здешних краях моровой болезни, это понятно. Необходимо принять все меры, чтобы уберечь людей от заразы. Но вместе с этим вы обязаны сохранять бдительность и в любой момент быть готовы к отражению нападения противника. Сие есть ваш первейший долг, и я надеюсь, что вы его выполните.

— Разумеется, долг свой выполним, — бесстрастно произнёс подполковник, — хотя никак не могу поверить, что дело может дойти до этого.

Из Журжи Репнин направился в крепость Турну. Ехал с неспокойной душой. Из головы не выходил разговор с подполковником Гензелем. Не понравился он ему. Конечно, военное дело знает недурно, но нет в нём того глубокого чувства заинтересованности в победе над противником, которое заставляет воинов решаться на подвиги и даже на самопожертвование. Для него война всего лишь выгодная работа, за которую выдают щедрое жалованье. Если хорошенько разобраться, то можно понять, что ему нет никакого резона в том, чтобы побыстрее покончить с турками. Больше того, наёмники заинтересованы в продолжении войны, потому что, участвуя в ней, кроме жалованья получают ещё кормовые, имеют другие выгоды… Словом, тут есть над чем подумать и военной коллегии, и самой императрице.

От невесёлых дум Репнин избавился только в Турне. Комендантом крепости был тоже подполковник, но наш, русский. И встретил командующего по-российски — хлебом и солью. После того как поговорили о делах, угостил добрым обедом, а затем проводил почивать в отведённую ему квартиру. На следующий день Репнин осмотрел казармы, гарнизонную столовую, побывал на экзерцициях.

Из Турну Репнин намеревался поехать в расположенный неподалёку палаточный городок, принадлежавший казачьему полку, но развернувшиеся события заставили его изменить планы. Когда сборы к выезду уже были закончены и он стал прощаться с офицерами крепости, неожиданно появился со своими кавалеристами генерал Потёмкин. У него оказались плохие вести: турецкие войска, переправившись через Дунай, осадили Журжу и угрожают взять её штурмом.

— Когда это случилось? — спросил Репнин.

— На следующий день после вашего пребывания в крепости.

— Нельзя допустить, чтобы турки взяли Журжу, — заторопился Репнин. — Выделите шесть эскадронов, я поскачу с ними на помощь осаждённым.

— А как же я?

— Вы с отрядом останетесь пока здесь. На случай, если турки вздумают наступать на Турну.

От Турны до Журжи было чуть более ста вёрст. Репнин мчался на выручку попавшей в беду крепости не жалея лошадей, привал он сделал только у небольшой деревушки, когда до Журжи оставалось не более пятнадцати вёрст. Надо было накормить лошадей, дать им отдохнуть, а заодно выслать к крепости разведку, чтобы получить сведения о противнике: каков он числом и начал ли вести осадные работы? Разведкой, однако, Репнин не ограничился. Снедаемый нетерпением, он выехал на рекогносцировку местности сам, взяв с собой двух офицеров.

День подходил к концу. Лёгкий ветерок, сопровождавший отряд всю дорогу, стих, над всей округой воцарилась предвечерняя тишина. «Пожалуй, сегодня уже ничего не успеем сделать, — подумал Репнин. — Придётся здесь заночевать, а утром с рассветом двинемся дальше и с ходу атакуем противника, если он всё ещё остаётся у стен крепости».

Вдруг его внимание привлекла огромная толпа, выступившая из-за холма. Люди шли в одинаковой одежде и отдалённо напоминали расстроенную колонну невооружённых солдат. «Откуда взялись? Уж не турки ли это, сдавшиеся в плен?» Репнин хлестнул коня и быстрой рысью направился к толпе. Каково же было его удивление, когда, подъехав поближе, он узнал в человеке, шедшем впереди толпы, коменданта Журжи подполковника Гензеля.

— Что это значит? — осадив коня, спросил Репнин.

— Нам пришлось добровольно сдать крепость, — отвечал подполковник по-немецки. — Турок слишком много. Нам всё равно не удалось бы удержаться.

— Но вы нарушили присягу, данную императрице.

— Я спас жизнь офицеров и солдат, а это дороже, чем крепость.

— Ладно, поговорим об этом потом. Куда направляетесь?

— Шли в Турну, а теперь куда прикажете.

— В Турне вам делать нечего. Дойдёте до реки Аржис и станете там лагерем. Завтра решим, как с вами поступить.

Когда обезоруженное войско возобновило путь, Репнин вернулся к своим отдыхавшим конникам и собрал офицеров на совещание. После случившегося идти на Журжу уже не было смысла. Без артиллерии и пехотных полков было бы глупо пытаться вернуть крепость. Ничего другого не оставалось, как смириться с временным поражением. В присутствии офицеров Репнин написал главнокомандующему рапорт о захвате турками Журжи и отправил его в главную штаб-квартиру.