Фельдмаршал Репнин

Приезд в Марфино Репнина так обрадовал старого фельдмаршала, что он не сдержал слёз. Репнин тоже был тронут. С момента их последней встречи победитель прусского короля сильно одряхлел, выглядел жалким, беспомощным. Да и памятью ослаб. Долго перебирал имена генералов, с которыми вместе воевал в Семилетнюю войну, но так и не смог всех вспомнить. О своём генерал-губернаторстве в Москве почти ничего не рассказывал. Только сокрушался, что напрасно послушался своего помощника генерала Еропкина да архиепископа Амвросия, уговоривших его покинуть чумную Москву и поселиться в подмосковном имении. Хотя и отнялись у него ноги, хотя и не было прежнего соображения в делах, а всё ж надо бы ему остаться вместе со всеми. А то нехорошо получилось: едва он уехал, как следом подались из города и другие чиновники...

   - А что это мы всё обо мне да обо мне, - вдруг спохватился фельдмаршал. - Расскажите лучше про войну. Как там Румянцев, как сын мой граф Иван?.. Давно уже не получал от него вестей, и мне о нём ничего не известно.

   - Граф Иван Петрович по-прежнему командует тяжёлой артиллерией, - отвечал Репнин. - В баталии при «Рябой Могиле» были с ним вместе: помогал моему корпусу разбить татарскую конницу. Да вы, наверное, об этом сами знаете. Его заслуги отмечены наградами.

   - О ваших баталиях много писали в «Ведомостях», но я почему-то не находил там имени своего сына. - Фельдмаршал поморщился от подступившей боли, подождал, когда она стихнет, после чего возобновил разговор: - Вы ещё ничего не сказали о Румянцеве. Помнится, он говорил о вас как о военачальнике с большим будущем.

   - Боюсь, я его разочаровал.

   - Почему так?

Репнину пришлось рассказать о том, как он был назначен командующим войсками в Валахии и как в первые же дни после своего назначения попал в полосу невезения. Сначала туркам удалось захватить крепость Журжа, что произошло исключительно по вине коменданта крепости, а затем они предприняли попытку отрезать корпус от главных сил армии.

   - И вам пришлось ретироваться, не так ли?

   - Ретироваться - не то слово. Правда, на первых порах нам действительно пришлось отойти в сторону Бухареста, чтобы не угодить в ловушку, но потом вместе с Потёмкиным мы наметили необычный план: видимостью поспешного отступления завлечь турок в преследование наших войск, заставить их таким образом растянуться, обнажить свои фланги, после чего повернуться к противнику лицом и решительно контратаковать.

   - И у вас получилось?

   - Ещё как получилось! Наши гренадеры, перейдя в контрнаступление, сначала сделали по передней, наиболее плотной толпе янычар ружейный залп, а потом заработали штыками. В эту самую минуту по правому флангу противника неожиданно ударили кавалеристы Потёмкина, задолго до этого скрытно занявшие выгодные для себя позиции. Среди турок началась паника, они бросились бежать обратно по той же дороге, по которой только что наступали. Мы преследовали их до самого Дуная.

Слушая рассказ Репнина, Салтыков одобрительно кивал головой.

   - Молодцы, ей-богу, молодцы! - восхищённо говорил он. - И тактику избрали правильную, самую правильную, какую можно было только придумать при обстоятельствах, сложившихся на тот час. Словом, молодцы!

Репнин многозначительно вздохнул:

   - Приятно слышать похвалу от такого полководца, как вы. Однако у фельдмаршала Румянцева на сей счёт было другое мнение. За ту тактику, которую вы только что похвалили, мне пришлось выслушать от главнокомандующего немало неприятных слов.

   - В сие трудно поверить. Должно быть, он наговорил всё это с досады, вызванной неоправданной потерей крепости. Уверен, что он уже сожалеет о размолвке между вами. Вот увидите, всё уляжется и вы ещё сильнее полюбите друг друга.

Репнин остался у фельдмаршала ночевать. Своё путешествие он возобновил только на следующий день. Чтобы избежать встреч с карантинными заставами, по совету графа Салтыкова решил ехать по направлению на Смоленск, затем, не доезжая до города, повернуть направо и таким образом выйти на большую петербургскую дорогу.

Погода стояла сухая и тёплая. Лошади мчались быстро, и казалось, никакие несчастья не могли ожидаться в пути. Но, видно, уж такая была судьба: в том месте, где дорога сворачивала на Петербург, Репнин вдруг почувствовал сильную боль в правом боку. Пришлось даже остановиться, чтобы боль унялась. После нескольких минут отдыха ему стало лучше, но едва экипаж тронулся с места, как боли возобновились.

   - Беда! Совсем стал разваливаться, - пожаловался он камердинеру, сидевшему рядом.

   - Что теперь будем делать? - забеспокоился камердинер.

   - А что можно сделать? Придётся терпеть. Только скажи форейтору, чтобы не гнал лошадей и избегал тряски.

До Петербурга Репнин добрался совсем больным.

Жена Наталья Александровна даже испугалась, глянув ему в Лицо, выдававшем пережитые мучения.

   - Ты ранен?

   - С чего ты взяла? Просто нога правая отяжелела. Отдохну немного, и всё пройдёт.