Фельдмаршал Репнин

   - Вот что, князь, скачите обратно и скажите фон Вертену, чтобы держались. А вы, Пётр Иванович, - обратился он к дежурному генералу, - пошлите курьера к господину Фермору: пусть перебросит на левый фланг артиллерийскую бригаду и три пехотных полка. Пруссаков надобно как-то остановить, - добавил он, уже ни к кому не обращаясь.

Князь Репнин снова поскакал на поле сражения по уже знакомой ему дороге. Тем временем Панин наставлял личного адъютанта, которого решил послать к графу Фермору в качестве курьера:

   - Запомните: три пехотных полка и артиллерийскую бригаду. Это то, что граф должен выслать немедленно. Да не забудьте сказать, что приказ самого главнокомандующего. Пусть поторопится.

   - Будет исполнено, - заверил его адъютант.

Проводив адъютанта, Панин вернулся к главнокомандующему. Намекнув на сложность обстановки, он спросил его сиятельство, не погрузить ли в целях предосторожности палатки в обоз на случай ретирады[13]. Апраксин, побагровев, промолчал. Дежурный генерал истолковал его молчание как согласие и приказал вагансейстеру[14] готовиться.

3

Дивизия генерал-аншефа Лопухина, принявшая на себя главный удар противника, несла большие потери, но держалась, не давая пруссакам прорваться в тыл русской армии. Атаки прусской стороны чередовались с контратаками русских. Некоторые позиции переходили из рук в руки по нескольку раз.

Репнин подоспел к месту сражения как раз в тот момент, когда пруссаки затеяли очередную атаку. Они шли такой плотной стеной, с такой уверенностью в своём превосходстве, что изрядно потрёпанные русские подразделения заколебались и попятились назад. Не миновать бы беде, не подоспей к передним рядам бригадир Племянников.

- Братцы, что вы делаете? За вашими спинами раненый командир дивизии. Неужели позволим пруссакам пленить нашего любимого генерала? Вперёд, братцы! Штык на штык! Умрём, но не отступим!

И с обнажённой шпагой он первым кинулся навстречу врагу. Его тотчас обогнали другие офицеры, солдаты, и началась новая рукопашная схватка, ещё более ожесточённая, чем была до этого. Воздух сотрясался от голосов. Кричали пруссаки, кричали русские, и поначалу со стороны трудно было определить, чья сторона берёт верх. В азарте сражения противники смешались в одну общую толпу и выбирали себе жертвы только по цвету мундиров.

Князь Репнин тоже включился в рукопашную, но его шпага оказалась слишком короткой, чтобы достать кого-либо из вражеских бойцов. Один пруссак, заметив его неопытность, ловким ударом штыка выбил у него шпагу и замахнулся для нанесения смертельного удара, но в этот миг, к счастью русского офицера, поскользнулся, чем тот мгновенно воспользовался: выдернув из кармана пистоль, он выстрелил в упор. Выронив ружьё, пруссак упал. Репнин подобрал с земли свою шпагу и стал выбираться из толпы. Он не давал отчёта своему поведению. Ему смутно казалось, что, убив вражеского солдата, он тем самым уже исполнил свой долг и больше ему тут делать нечего... Впрочем, в дальнейшем его участии и контратаке уже не было необходимости. Хотя противник имел численный перевес, он не смог устоять перед яростью противоборствующей стороны и начал постепенно отходить на свои исходные позиции.

Репнин пошёл к тому месту, где находился раненый командир дивизии. Генерал Лопухин лежал на спине. Его мундир был пропитан кровью, но он оставался в сознании.

   - Не прошли пруссаки, - полувопросительно промолвил он.

   - Наши их отогнали назад.

Репнин доложил о решении главнокомандующего передать ему в помощь из дивизии генерала Фермора артиллерийскую бригаду и три пехотных полка. Лопухин поморщился, словно это решение фельдмаршала не обрадовало, а лишь огорчило его.

   - Пустой человек, - сказал он тихо, имея ввиду Апраксина. - Боюсь, загубит всё дело.

В этот момент до слуха донеслось многоголосое «ура». Крики повторялись снова и снова.

   - Что там такое? - оживился генерал. - Посмотрите, голубчик. Голоса русские, а доносятся как будто со стороны пруссаков.

Едва Репнин успел подняться, как прибежал бригадир Племянников.

   - Победа, Василий Абрамович! - обрадованно доложил он. - Врагов с тыла атакуют полки Румянцева. Пруссаки бегут в лес, оставляя орудия.

   - Говорите, полки Румянцева? - засветилось радостью лицо раненого генерала. - Но откуда они взялись? Румянцев стоит за лесом, и у него не было времени обойти этот лес.

   - А он его не обходил, он прошёл прямиком через лес и вышел к пруссакам в тыл.

Глаза генерала наполнились слезами:

   - Слава Богу, теперь я могу умереть спокойно.

Генерал Лопухин вскоре умер. Репнин покинул поле боя только после того, как тело славного полководца увезли в вагенбург[15], чтобы уже оттуда отправить в Россию для предания родной земле. Он шёл медленно, чувствуя себя усталым и опустошённым. Его лошадь была ранена при возвращении на поле боя от Апраксина, он оставил её на попечение какому-то сержанту, а другую искать себе не стал.