Фельдмаршал Репнин

Ростопчину хватило одного этого разговора, чтобы добиться своего: государь вернул его из Москвы в Петербург и предоставил должность третьего члена коллегии иностранных дел. Кутайсов в благодарность за оказанную «особую услугу» получил новые земли во внутренних губерниях страны. Бывший московский полицмейстер Лопухин за то, что не препятствовал видам императора на его дочь, получил титул князя и голубую ленту. Что до князей Куракиных, в дальнем родстве с которыми находилась фрейлина Нелидова, то они оказались в глубокой опале.

Устраивая свои амурные дела и одновременно с этим выявляя, кто его милостей более достоин, а кто не достоин совсем, Павел, однако, не забывал и о делах государственных. После подавления крестьянских волнений внутри страны сферой его наибольшего внимания стала внешняя политика. Он загорелся желанием совершить то, чего не смогла сделать его покойная матушка Екатерина, - заставить стать на колени перед Европой «якобинскую» Францию. Эта страна вела себя слишком вызывающе, особенно после того как её армия оказалась в руках генерала Наполеона. Начав войну с Австрией, сей генерал сумел утвердиться в Италии, захватил Ионические острова, крепости на Албанском побережье... Ежели и дальше он будет действовать таким же образом, то со временем может приблизиться и к границам России... Нет, такое дальше допускать нельзя. Довольно смотреть на сие спокойно.

Терпение Павла окончательно лопнуло, когда он узнал о захвате французами острова Мальты. Это было уже слишком. Остров находился под покровительством российского императора, являвшегося магистром Мальтийского ордена. Долг обязывал его действовать, и действовать быстро и решительно.

Павел вызвал на совет первого министра Безбородко.

   - Вы слышали, граф, - обратился он к нему, - эти французы обнаглели до того, что уже покусились на Мальту.

   - Я знаю об этом, - подтвердил Безбородко.

   - И что теперь будем делать?

Безбородко замялся с ответом. Павел не стал ждать и заговорил снова:

   - Надобно дать понять французам, что такие действия даром для них не пройдут.

   - Границы Франции слишком удалены от России, - уклончиво сказал первый министр, - поэтому нам трудно оказывать на эту страну ощутимое давление.

   - Но мы можем выступить в союзе с её соседями. Австрия, Пруссия, Англия... Можно создать сильную коалицию. Кого пошлём?

   - Куда?

   - В европейские страны создавать антифранцузскую коалицию.

   - Прежде, чем посылать, надо серьёзно подумать.

   - А что тут думать, и так всё ясно. Может быть, поручим Ростопчину?

   - Ростопчина в Европе никто не знает, да и опыта у него нет.

   - Тогда, может быть, сам поедешь?

   - С этим делом может справиться только один человек, - помедлив, сказал первый министр. - Сей человек князь Репнин. Хотя...

   - Что «хотя»?

   - В своё время князь выступал за возобновление торговых отношений с Францией. Правда, это было ещё до начала агрессивных действий Наполеона.

   - Пусть выступал, ну и что?

   - А то, что его внутренняя убеждённость может не совпасть с нашими позициями.

Император вспыхнул:

   - Чепуха! Князь не может иметь особливых мыслей. Он будет делать то, что ему прикажем. Кстати, где он сейчас?

   - Его резиденция в Вильно.

   - Немедленно известите его по эстафетной связи: пусть не мешкая едет в Петербург.

   - Будет сделано, ваше величество, - сказал первый министр и, поклонившись, ушёл выполнять приказание.

2

Письмо первого министра, посланное по эстафетной связи, Репнину принесли на дом поздно вечером, когда он уже готовился ко сну. В нём содержалось всего несколько слов: «Вас желает видеть император. Поспешите с выездом. Безбородко».

Надежда Александровна, узнав о содержании письма, засуетилась:

   - Вызывают в Петербург? Значит, есть до тебя что-то важное.

Ей вспомнился давний разговор с фрейлиной Нелидовой, и почти забытые надежды заполучить для мужа хорошее место в Петербурге вновь взволновали её сердце: «А что, если сие связано с этим?!»

   - Жаль, что не смогу поехать с тобой. Слабость чувствую в теле, голова побаливает... Но это ничего... Я буду ждать тебя. Только скорее возвращайся. А ежели дело заставит задержаться надолго, пришли кого-нибудь за мной. Я не смогу здесь долго жить одна.