Фельдмаршал Паулюс: от Гитлера к Сталину

В Германии, безусловно, будет другая система, чем раньше, но мне отсюда очень трудно судить о том, какими темпами надо форсировать это развитие; я уже 3 года, как уехал из Германии, а за это время там многое изменилось. Сначала нужно знать — какие есть возможности, а потом, в соответствии с этим, намечать темпы развития.

Война подготовила почву для изменения жизненного уклада немецкого народа. Когда жизнь народа протекает нормально, то трудно представить себе необходимость изменения государственной системы. А теперешнюю катастрофу можно сравнить с революцией, которая все изменит.

Генерал Кривенко осторожно спросил: «Господин фельдмаршал, если бы вы вернулись в Германию, с чего бы вы начали свою личную жизнь?»

Я ответил, что мне об этом очень трудно судить; я не знаю, есть ли у меня там квартира, но это меня не волнует. Главное — я не хочу попасть ни в английскую, ни в американскую зону; я хочу быть в русской зоне. Какую-нибудь политическую работу я себе изберу, но какую именно — сейчас я сказать не могу, так как не знаю, что меня ждет в Германии.

Я не могу сказать, как я начну и что я начну, но точно знаю одно — я буду работать. Немецкий народ нужно поставить на совершенно другие рельсы. Вполне естественно и понятно, что немецкий народ будет отстаивать свою жизнь. Нужно отличать нормальное положение от теперешнего, создавшегося в Германии.

Я хочу сделать маленький набросок в отношении будущего: предположим, немецкий народ будет развиваться и внутренне, и внешне; все будет идти хорошо и планомерно. Но германский народ может сказать: «Я имею за плечами тяжелый опыт — меня упрекают в том, что я навлек войну; я не буду больше брать оружие в руки».

Я думаю, что Советский Союз не заинтересован в таком народе, который не хочет вооружаться. Народ, который не может защитить свою свободу, не достоин этой свободы. Русский народ завоевал свободу и сумел отстоять ее. А это является лучшим доказательством того, что русский народ достоин этой свободы.

Эта встреча заронила во мне маленькую надежду: генерал Кривенко спросил о том, чем я буду заниматься после возвращения в Германию. Значит, этот вопрос уже обсуждался и, может быть, в скором времени будет решен положительно. Это было бы совсем неплохо!

8 августа 1945 года. Сегодня, за карточным столом, обсуждали решения Берлинской конференции. Я сказал, что если судить здраво, то нужно прийти к выводу о том, что результаты конференции в Потсдаме более благоприятны для нас, чем мы могли ожидать. Новые восточные границы безусловно очень тяжелы, и очень трудно будет успокоить германский народ. Но мы должны примириться с этим фактом.

Вопрос об уничтожении милитаризма ставит нас, генералов, в очень тяжелое положение перед народом потому, что нет никакого сомнения в том, что народ будет отождествлять генералов и милитаризм.

Кажется ясным лишь одно — единство Германии обеспечено. Я лично сам в этом убежден. И в этом мы немало обязаны влиянию русских.

Все генералы со мной согласились.

9 августа 1945 года. Сегодня в разговоре с генералом фон Зейдлицем обсуждали объявление Советским Союзом войны Японии1. Я сказал, что Япония это единственное государство, которое вступило в войну в качестве агрессора и еще не разгромлено. Так как демократические державы объединились с тем, чтобы обеспечить мир, то вступление Советского Союза в эту войну является лишь следствием этих мыслей.

Одновременно это служит целям сокращения сроков войны на Дальнем Востоке. К тому же Япония отказалась от каких-либо мирных переговоров.

Япония ведет империалистическую войну. В интересах обеспечения своих границ на Дальнем Востоке Советский Союз не может пассивно смотреть на то, что на его окраинах место одного империалистического государства пытаются занять другие империалистические державы2.

Без участия Советского Союза в урегулировании вопросов мира эти империалистические державы провели бы политические и государственные вопросы в этой области только в своем духе.

Советский Союз является самым сильным поборником прогрессивных идей. Эти идеи, в противоположность империалистическим державам — Англии и Америки, — окажут широкое воздействие на создание независимости и национальной самостоятельности народов Восточной Азии. Они соответствуют принципиальной политике Советского Союза, в противоположность империалистическим державам— Англии и Америке.

Зейдлиц полностью со мной согласился. Потом вернулись к результатам Берлинской конференции и сошлись во мнении, что, в целом, они превзошли наши ожидания.

Относительно восточной границы — конечно, это очень больно, и надо быть плохим немцем, чтобы скрывать это, — будут потеряны большие области и вследствие этого миллионы людей будут оторваны от своей родины, но, в конце концов, в этом виноваты лишь мы сами. Если бы война была закончена раньше, в таком же духе, как мы этого хотели, было бы не только возможно другое решение, но его следовало бы точно ожидать.