Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты

Второй пример. Автор одной из последних обобщающих работ о войне 1812 г., В.Г. Сироткин, «развивая» не вполне уверенные суждения Н.Ф. Гарнича и Л.Г. Бескровного, категорично заключает: «Только после приезда М.И. Кутузова в действующую армию появились прокламации к крестьянам организовывать сопротивление захватчикам, оживилась работа походной типографии при Главной квартире, — словом, появилась патриотическая русская публицистика». Между тем за 20 лет до издания работы В.Г. Сироткина в специальном исследовании А.Г. Тартаковского[335] подробно освещена «патриотическая русская публицистика» (включая «прокламации к крестьянам»), которая создавалась при штабе Барклая-де-Толли до назначения главнокомандующим Кутузова.

Итак, 5 августа Чрезвычайный комитет постановил рекомендовать Кутузова к избранию на пост главнокомандующего всеми русскими армиями, 6-го князь А.И. Горчаков доложил Александру I об этом постановлении, а 7 августа Кутузов был приглашен в резиденцию Императора на Каменном острове. Александр I с присущей ему любезностью (которую он проявлял при необходимости даже к тем, кого терпеть не мог) принял «одноглазого старого сатира» и объявил ему о своем решении назначить его главнокомандующим. Далее последовала сцена, о которой известно со слов дежурившего в тот день на Каменном острове графа Е.Ф. Комаровского.

«Выходя из кабинета Его Величества, генерал Кутузов сказал мне:

— Дело решено, я назначен главнокомандующим армиями, но, затворяя уже дверь кабинета, я вспомнил, что у меня ни полушки нет денег на дорогу. Я воротился и сказал: „Моn maitre, je n’ai pas un sou d’argent“[336]. Государь пожаловал мне 10 000 рублей». 8 августа последовал и официальный рескрипт Александра I о назначении Кутузова.

Такова документально засвидетельствованная хронология событий с 5-го по 8 августа 1812 г. Она опровергает распространенную (от П.А. Жилина до И.А. Андриановой) версию, будто Александр I «не сразу согласился с предложением комитета. Три дня он размышлял и только после этого решился подписать указ…».

Следующие два дня Кутузов готовился к отъезду в армию.

11 августа с утра он выстоял на коленях молебен в Казанском соборе при большом стечении горожан (которые бурно его приветствовали), возложил на себя из рук протоиерея Иоанна образ Казанской Божьей Матери и в тот же день отбыл к армии. Ехал он через Новгород, Торжок, Гжатск навстречу 1-й армии, с которой и встретился 17 августа в с. Царево-Займище между Вязьмой и Гжатском. По дороге с каждой почтовой станции новый главнокомандующий рассылал курьеров к М.Б. Барклаю-де-Толли, А.П. Тормасову, П.В. Чичагову, ф. В. Ростопчину, командующему резервным корпусом М.А. Милорадовичу с уведомлениями о своем назначении и с запросами о подготовке, а главное, об отправке резервов в действующую армию. В Торжке Кутузов встретил барона Л.Л. Беннигсена, которого Барклай-де-Толли только что выпроводил из армии за критиканство. Михаил Илларионович объявил Беннигсену повеление Александра I занять пост начальника Главного штаба соединенных армий и взял барона — уже в этом качестве — с собой.

Тем временем Барклай-де-Толли, еще не зная о назначении Кутузова, выбрал позицию у Царева-Займища с намерением дать Наполеону генеральное сражение. К тому моменту соотношение сил россиян и французов в ходе войны почти выровнялось. Наполеон, по данным на 13 августа, имел против армий Барклая и Багратиона 155 675 человек, а обе русские армии, по данным на 17 августа, — 100 453 кадровых воина, 10 тыс. ополченцев и более 11 тыс. казаков[337], т. е. всего 121,5 тыс. человек. К ним именно в Цареве-Займище 18 августа присоединился корпус Милорадовича из 15,5 тыс. бойцов, что доводило численность русских армий до 137 тыс. человек. Позднее Барклай напишет об этом царю: «Когда я почти довел до конца <…> свой план и был готов дать решительное сражение, князь Кутузов принял командование армией».

И на полупути был должен наконец
Безмолвно уступить и лавровый венец,
И власть, и замысел, обдуманный глубоко… —

так писал о Барклае-де-Толли А.С. Пушкин[338].