Читаем Фельдмаршал Кутузов. Мифы и факты полностью

Отец будущего фельдмаршала Илларион (Ларион) Матвеевич Голенищев-Кутузов (1718–1784) был на виду в России времен Императрицы Елизаветы Петровны, Петра III и Екатерины II как один из образованнейших дворян по прозвищу «Разумная книга». Инженер-генерал-майор, строитель Екатерининского канала в Петербурге, герой русско-турецкой войны 1768–1774 гг., отличившийся в битвах при Рябой Могиле, Ларге и Кагуле под командованием генерал-фельдмаршала П.А, Румянцева, он после отставки с военной службы стал сенатором, а в 1777 г. был избран первым предводителем дворянства Псковской губернии. К концу жизни он пользовался известностью и как состоятельный помещик: владел землями в Великолукском, Опочецком и Пусторжевском (Новоржевском) уездах на Псковщине[129].

Тем удивительнее, что о жене его (матери Михаила Илларионовича) нет почти никаких сведений. Известно лишь, что она была из старинного дворянского рода Беклемишевых, который дал России Евфросинью Федоровну Беклемишеву — мать знаменитого князя Дмитрия Михайловича Пожарского[130] (родство по женской линии Кутузова и освободителя Москвы от поляков в 1612 г. Пожарского выявил еще в 1855 г. П.В. Долгоруков, хотя биографы фельдмаршала до Ю.Н. Гуляева и В.Т. Соглаева не обращали на это внимания). Но, кроме фамилии, мы не знаем о матери Кутузова фактически ничего — даже имени ее и отчества. Неизвестны и годы ее жизни. Первые биографы фельдмаршала отмечали только, что она умерла рано: Михаил Илларионович «лишился матери в младенчестве». Автор новейшей биографии Кутузова резонно удивляется: «Почему история не сохранила нам ее имя? Отчего упорно молчат о ней семейные предания? Будто и не было ее вовсе. Тут разыгрывается фантазия, одно предположение оседлывает другое»[131] (в упоминавшемся буклете-плакате оставлен открытым и вопрос о фамилии матери М.И. Голенищева-Кутузова; его авторы полагают, что, кроме фамилии Беклемишева, она могла также носить фамилии Беклешова, или Бедринская, или Костюрина. — Ред.).

Судя по всему, отец Кутузова второй раз не женился и воспитывал сына сам, с помощью своего двоюродного брата Ивана Логиновича Голенищева-Кутузова (1729–1802) — адмирала, наставника Великого князя Павла Петровича (будущего Императора Павла I), с 1798 г. президента Адмиралтейств-коллегии. Юный Миша Кутузов какое-то время после смерти матери жил в доме Ивана Логиновича, пользуясь его богатейшей библиотекой, а с сыном адмирала Логином Ивановичем (будущим почетным академиком) был очень дружен до конца своей жизни.

Иван Логинович помог устроить «недоросля» Михаила Кутузова в привилегированную Соединенную Артиллерийскую и инженерную дворянскую школу в Петербурге, на артиллерийское отделение. Здесь юный Кутузов учился с октября 1759-го по февраль 1761 г. Куратором школы был тогда генерал-аншеф Абрам Петрович Ганнибал («арап Петра Великого», прадед А.С. Пушкина по материнской линии), а к чтению лекций по физике ее «недорослям» привлекался академик Михаил Васильевич Ломоносов. Судя по выпускному аттестату, учился Кутузов отлично.

Окончив школу в чине инженера-прапорщика, 16-летний (по версии тех, кто «омолодил» Михаила Илларионовича на два года, всего лишь 14-летний!) Кутузов был направлен служить в Инженерный корпус, а через год, 1 марта 1762 г., Император Петр III назначил его адъютантом к свежеиспеченному генерал-фельдмаршалу[132] принцу П.А. Ф. Голштейн-Бекскому. Есть версия (может быть, и легенда) о том, что Петр III сделал это по совету своей жены, Императрицы Екатерины Алексеевны (будущей Екатерины II), которая уже тогда обратила внимание на служебную «расторопность» Кутузова в день смотра войск столичного гарнизона. Впрочем, адъютантствовал Кутузов недолго: 21 августа того же 1762 г., через два месяца после воцарения Екатерины II, он был произведен в капитаны и назначен командиром роты в Астраханский пехотный полк, расквартированный под Петербургом. Через 10 дней, 31 августа, в командование Астраханским полком вступил полковник Александр Васильевич Суворов. Так Кутузов начал служить под начальством Суворова.

Эта их совместная служба была короткой — семь месяцев. В апреле 1763 г. Суворов был назначен командиром Суздальского пехотного полка, и они с Кутузовым расстались на 24 года до новых служебных встреч. Перед расставанием, однако, Суворов успел дать первую из своих характеристик Кутузова: «По усердной его службе к повышению чина быть достоин».

Перейти на страницу:

Похожие книги

1937. Трагедия Красной Армии
1937. Трагедия Красной Армии

После «разоблачения культа личности» одной из главных причин катастрофы 1941 года принято считать массовые репрессии против командного состава РККА, «обескровившие Красную Армию накануне войны». Однако в последние годы этот тезис все чаще подвергается сомнению – по мнению историков-сталинистов, «очищение» от врагов народа и заговорщиков пошло стране только на пользу: без этой жестокой, но необходимой меры у Красной Армии якобы не было шансов одолеть прежде непобедимый Вермахт.Есть ли в этих суждениях хотя бы доля истины? Что именно произошло с РККА в 1937–1938 гг.? Что спровоцировало вакханалию арестов и расстрелов? Подтверждается ли гипотеза о «военном заговоре»? Каковы были подлинные масштабы репрессий? И главное – насколько велик ущерб, нанесенный ими боеспособности Красной Армии накануне войны?В данной книге есть ответы на все эти вопросы. Этот фундаментальный труд ввел в научный оборот огромный массив рассекреченных документов из военных и чекистских архивов и впервые дал всесторонний исчерпывающий анализ сталинской «чистки» РККА. Это – первая в мире энциклопедия, посвященная трагедии Красной Армии в 1937–1938 гг. Особой заслугой автора стала публикация «Мартиролога», содержащего сведения о более чем 2000 репрессированных командирах – от маршала до лейтенанта.

Олег Федотович Сувениров , Олег Ф. Сувениров

Документальная литература / Военная история / История / Прочая документальная литература / Образование и наука / Документальное
100 знаменитых сражений
100 знаменитых сражений

Как правило, крупные сражения становились ярчайшими страницами мировой истории. Они воспевались писателями, поэтами, художниками и историками, прославлявшими мужество воинов и хитрость полководцев, восхищавшимися грандиозным размахом баталий… Однако есть и другая сторона. От болезней и голода умирали оставленные кормильцами семьи, мирные жители трудились в поте лица, чтобы обеспечить армию едой, одеждой и боеприпасами, правители бросали свои столицы… История знает немало сражений, которые решали дальнейшую судьбу огромных территорий и целых народов на долгое время вперед. Но было и немало таких, единственным результатом которых было множество погибших, раненых и пленных и выжженная земля. В этой книге описаны 100 сражений, которые считаются некими переломными моментами в истории, или же интересны тем, что явили миру новую военную технику или тактику, или же те, что неразрывно связаны с именами выдающихся полководцев.…А вообще-то следует признать, что истории окрашены в красный цвет, а «романтика» кажется совершенно неуместным словом, когда речь идет о массовых убийствах в сжатые сроки – о «великих сражениях».

Владислав Леонидович Карнацевич

Военная история / Военное дело: прочее