Фельдмаршал должен умереть

– Вы правы, мой фюрер, – Генрих понял, что вождь задал вопрос, вытекающий из его размышлений. А о том, что в последнее время Гитлер всё чаще теряет грань между своими мысленными экзальтациями и реальностью – в рейхсканцелярии знал уже каждый, кому приходилось с ним общаться. – Пора принимать решение. Нельзя оставлять без последствий то, что оставлять без последствий попросту невозможно.

– У вас есть доказательства того, что Роммель действительно принимал самое непосредственное участие в заговоре?

– Их более чем достаточно.

«Он что, решил подстраховаться? – почти с презрением спросил себя Гиммлер. – Или же захотелось подставить меня в образе злодея-губителя “любимца армии?”».

– Я имею в виду не поддакивание «народного фельдмаршала»[5] чьему-то мнению за рюмкой коньяку. Не вольномыслие на подпитии… Чтобы обвинить в измене Лиса Пустыни, героя Африки, понадобятся очень серьезные аргументы. Надеюсь, вы понимаете меня.

– Германцы уже смирились с тем, что в числе заговорщиков оказались высокопоставленные военные рейха. Поэтому их не очень удивит, что среди них оказался и Роммель. – Фюрер недовольно покряхтел: аргумент показался ему слишком сомнительным, и потом этот намёк на то, что против фюрера восстала вся военная элита… – Тем не менее, я и начальник Главного управления имперской безопасности Эрнст Кальтенбруннер отдаём себе отчёт в том, что речь идёт о «герое Африки», командире Африканского корпуса, командующем группой армий и всё такое прочее. Да, мой фюрер, я готов официально заявить: имперская служба безопасности располагает достаточным материалом, чтобы дать добро на арест фельдмаршала Роммеля. Если же вы позволите провести хотя бы беглое расследование с правом допроса фельдмаршала…

– Никаких допросов, – болезненно поморщился Гитлер.– Только никаких официальных арестов и допросов. Хватит с нас Штюльпнагеля. Но тот хоть сам стрелялся. Этот же ранен в бою. Да и славу Штюльпнагеля не сравнить со славой «героя Африки» Роммеля.

– Понимаю, мой фюрер.

– Нет-нет, Генрих, – вспыльчиво отреагировал на его согласие Гитлер. – Я решительно протестую против каких-либо санкций. Арест, пытки, казнь… Этого заслуживает любой предатель и заговорщик. Но когда подобные действия коснутся Роммеля, мы лишь деморализуем значительную часть нашего генералитета и офицерского корпуса.

– …Которая и так уже деморализована, – цинично напомнил ему рейхсфюрер СС.

– Однако оставлять Роммеля не у дел тоже крайне опасно, – заметил Бургдорф.

– Генерал прав, – поддержал его Гиммлер.– Очень скоро англо-американцы найдут его слишком удобной фигурой для переговоров с внутренними врагами рейха, для организации переворота и планов послевоенного переустройства Германии. Пусть даже планов несбыточных, но в наше время крайне нежелательных.

Фюрер наконец-то перестал вышагивать, уселся, но не в своё кресло во главе стола, а чуть сбоку, на которое во время заседаний обычно усаживался Мартин Борман. Этим Гитлер как бы подчеркивал, что не намерен диктовать свою волю, а всего лишь хочет посоветоваться, как бы лучше выйти из создавшейся ситуации.

– Посудите сами, мой фюрер: фельдмаршал почти не сражался на Западном фронте. Он принимал участие в боях во Франции, но по существу сдал англичанам всё французское побережье. Увешан всеми наградами, а потому, попадая в среду солдат, чувствует себя эдаким Бонапартом. К тому же не следует забывать, что из Африки Роммель вывез несметные сокровища.

– Вот именно, и сокровища… – пробормотал себе под нос Гитлер.

– …Большая часть из которых покоится на дне Средиземного моря, часть – в хранилищах в Южной Германии… Но не исключено, что какую-то часть драгоценностей фельдмаршал припрятал где-то неподалеку от своего поместья.

– Припрятал?! – спросил Гитлер с таким искренним удивлением, словно и мысли не допускал о подобной возможности.

– Не исключено. Скорее всего, припрятал. И в нужное время они могут быть использованы во вред рейху.

– То есть, точных сведений у вас всё ещё нет?

– Однако их можно получить. Судя по всему, Роммель уже сейчас откровенно рассчитывает на благосклонность к нему если не англичан, то хотя бы американцев. Не говоря уже о русских. К тому же известно, что он давний приятель Паулюса. А уж «герой Сталинграда», конечно же, замолвит словечко перед Сталиным по поводу «героя Африки», ничем не насолившего русским.

– …И даже сражавшегося против их естественного врага – Великобритании, – с видом первооткрывателя подхватил его мысль Гитлер, хлопнув при этом ладонью по столу.

– И что странно: над этим мы как-то совершенно не задумывались, – по-холуйски признал вселенскую мудрость хозяина командующий войсками СС. – Чтобы так, всерьез…

Гиммлер умолк, рассчитывая, что фюрер вновь поддержит его и четко сформулирует приговор. Однако Гитлер задумчиво молчал. Причем рейхсфюрер СС не был уверен, что вождь осмысливает ситуацию или хотя бы ощущает себя присутствующим здесь.

«Чего он ждет? – возмутился он наконец. – Что я предложу убить фельдмаршала из-за угла? Взорвать вместе с его деревенским особняком?!».